о раскупили. Сам император с супругой должен был присутствовать нынче на представлении. Говорили, будто он нарочно велел исполнять все партии на итальянском, без перевода, чтобы люди лишь наслаждались исполнением и не думали о содержании оперы.
– Ведь итальянской оперы не было у нас уже десяток лет, – переговаривались нарядно одетые дамы и кавалеры. – А сейчас, говорят, приехала необычайная звезда, прямо из Италии – Мишель-Фердинанда-Полина Гарсиа-Виардо.
– Ходят слухи, будто она испанка, сказочно красива и так же необыкновенно талантлива.
– А я, напротив, слышала, будто она дурнушка, – протянула молодая хорошенькая блондинка. – Будто бы она не испанка вовсе, а цыганка, и выросла в цыганском квартале в Севилье, и там же училась петь.
– Да нет же, ее отец – знаменитый Мануэль Гарсиа, испанский тенор. А сама мадам Виардо выросла в Париже…
– Что же, посмотрим, так ли она хороша, как говорят, – пробормотал Иван Тургенев. Ему не верилось, будто мадам Виардо сможет поразить взыскательную столичную публику, однако итальянская опера – событие само по себе значительное, и нынче вечером в театре собралось все общество.
Наконец публика расселась, и в зале воцарилась необыкновенная тишина. И теперь все замерли в предвкушении – так ли хороша окажется итальянская звезда? Так ли прекрасна?
Началась картина первого акта. На сцене была комната в доме Бартоло, и теперь все внимание было приковано к сцене – вот-вот должна появиться Розина, которую исполняет та самая Полина Виардо. Какова же она окажется? Прекрасна или уродлива?
Но стоило ей появиться, как по залу пронесся разочарованный вздох. Звезда итальянской оперы определенно была нехороша собой. Невысокая девушка, одетая в пестрое итальянское платье, с ярким гребнем, немного криво вколотым в высоко зачесанные волосы, имела довольно крупные, по-мужски грубые черты лица, глаза навыкате, фигура ее была тяжелая, руки слишком крупные, к тому же она была сутула…
– Все же некрасива, – с досадой пробормотал кто-то сзади.
«Действительно», – подумалось Тургеневу. Он тоже был разочарован – вопреки слухам, он надеялся увидеть сказочную южную красавицу, а уж как она поет – Бог с ним, попадала бы в ноты…
Между тем, девушка на сцене сделала глубокий вдох, открыла рот – и зал замер. В один момент перестала существовать серая дождливая петербургская осень, зал, сцена, даже сама фигура на этой сцене словно бы вытянулась вверх, засияла, окутанная сказочным ореолом. Никто больше не замечал ни ее грубоватой внешности, ни огрехов в наряде – таким завораживающим был ее голос. Чарующие звуки полились над головами зрителей. То звенящий, то бархатный и томный, голос ее завораживал, заставлял забыть обо всем на свете, переносил за море, в Севилью, в маленькую комнату, где жила прекрасная Розина, воспитанница доктора Бартоло. Теперь в глазах каждого певица была прекраснейшей из женщин, и не оставалось сомнений – все слухи о гении звезды итальянской оперы были чистейшей правдой.
Зрители, сперва застывшие, будто пораженные молнией, через минуту очнулись от этого странного морока. Слушать молча, наслаждаться музыкой – нет, это было выше человеческих сил. Вскакивая с мест, даже не дослушав партию, они кричали:
– Браво! Браво!
Театральные условности были забыты в одну секунду, никто уже не владел собой, никто не в силах был сдержать восторга. Едва успела Полина Виардо закончить свою арию, как зал сотрясли такие аплодисменты, которых тут еще не слышали. Казалось, на сцене была то ли фея, то ли волшебница, то ли колдунья из сказки, в момент завладевшая душами и сердцами зрителей.
– Как я мог жить и не слышать этого голоса?! – воскликнул сосед Тургенева, тот, что недавно разочарованно говорил, будто звезда некрасива. – Как смогу я теперь слушать другие голоса? Кто сказал, будто она некрасива? Вздор! Она необыкновенна!
Между тем, Полина продолжала петь:
В полуночной тишине
Сладко пел твой голос мне.
Много новых, спавших сил
Он мне в сердце разбудил!
Каждое слово, каждая нота отзывались в сердце Тургенева сладкой болью.
«О, как бы желал я, чтобы она пела обо мне!» – внезапно подумал он. Как же счастлив тот мужчина, к которому обращен ее нежный голос и ее взгляд, как же счастлив тот, кому она улыбается, кто занимает ее мысли, кто способен вызвать чувства в ее душе…
О, Линдор, друг нежный мой,
Не разлучат нас с тобой!
Ты мне дорог, ты любим,
И преграды мы победим!
В каждом сердце в тот момент проснулись чувства, о которых люди и не подозревали. Каждый был очарован этим нежным, но таким сильным и выразительным голосом!
А представление
