победно глядел на друга.
– Что скажешь, Самокат?
Генка собрался было ответить, да так и замер с открытым ртом. Потому что увидел мужчину в черном костюме и с белым букетом.
– Горох, я его знаю!
– Кого?
– Вот того типа с цветами. Он идет на собачье кладбище.
– На какое еще собачье кладбище?
– Тут недалеко есть кладбище домашних животных. Мне Курочкина говорила.
– Ах тебе Курочкина говорила, – язвительно повторил Макс. – Совсем ты, Самокат, шизанулся.
– Горох, надо за ним последить. И если он придет на собачье кладбище, тогда… – Самокатов запнулся.
– Что – тогда?
– Не знаю. Но именно его я видел. Именно его!
– Ну хорошо, давай последим, – согласился Горохов.
Они пошли за мужчиной и пришли на собачье кладбище. У входа висела табличка:
АЗОРКИНО КЛАДБИЩЕ
Собачье кладбище мало чем отличалось от человеческого. Те же самые надгробия: у породистых собак – дорогие; у дворняжек – дешевые… В общем, все, как у людей… Кладбищенские дорожки подметал карлик – сантиметров под сто. Мужчина подошел к нему. Они обменялись рукопожатиями и несколькими фразами. Затем карлик вновь принялся махать метлой, а мужчина пошел в глубь кладбища.
У одного из надгробий он остановился, положил цветы… Мальчишки, для отвода глаз, начали осматривать соседние надгробия. Кого тут только не хоронили: и собак, и кошек, и хомячков, и попугайчиков, и морских свинок… На некоторых могилах имелись эпитафии. Типа:
Самый умный кот на свете
Мирно спит под камнем этим.
Или:
Здесь лежит бульдог Попкорн!
Хозяину был предан он!
Мужчина, скорбно опустив голову, постоял у могилы. Потом побрел к выходу. Друзья тотчас подошли к надгробию, у которого он стоял. Здесь тоже имелась стихотворная эпитафия:
Без тебя, родная Рита,
Жизнь моя почти разбита.
– Рита, – обратил внимание на имя Генка.
– Ну и что, – пожал плечами Макс. – Очень распространенная кличка для овчарок.
– Надпись какая-то странная, – не унимался Самокатов. – Что значит – по-чти разбита?
– Так он-то пока еще живой, – объяснил Горохов, кивнув в сторону удаляющегося мужчины. – Вот когда коньки отбросит, его жизнь будет совсем разбита… Слушай, Самокат, а как ты узнал, что этот тип пойдет именно сюда?
– Я же тебе говорил. Он подошел к нам с Курочкиной на платформе и…
– Во сне подошел? – перебил Макс.
Генка вздохнул.
– Фиг его знает. С одной стороны – вроде бы во сне, а с другой – вроде бы наяву.
– Давай тогда продолжим слежку, – предложил Горохов.
– Давай. Пошли.
– Подожди. Знаешь, как надо сделать?
– Как?
– Ты садись на хвост этому типу, а я с карликом
