пиджак и вешая его на спинку кресла. – Но нет ощущения, что сидят в удовольствие, там ведь публика какая? Временная. Значит, как бы люди ни надувались показать, что им здорово, всё-таки видно, как они торопятся. Назад, к проблемам, к телевизорам. Про Москву и родной Петербург и говорить нечего. А тут никто никуда не спешит, ощущение, что все у себя дома. Французская лень заразительна. Нет, не хватает нам их расслабленности!
Кузьма в Париже не первый раз, он ездит сюда по делам фирмы едва ли не каждый месяц и считает себя знатоком французской кухни, поэтому даёт нам с Василием советы, какое вино выбрать к антрекоту. Он сухощав, рыжеват, очень высок и в своём летнем бежевом костюме выглядит настоящим франтом по сравнению с Василием, одетым, как и я, в джинсы и рубашку. Кузьма на два года младше меня, ему тридцать семь. Мы познакомились вчера в отеле, куда въехали одновременно, а сегодня, встретившись за завтраком, решили поужинать втроём.
Нам приятно сознавать, что мы молоды, здоровы, что у каждого из нас есть небольшой бизнес в России, который позволяет нам быть сейчас здесь, среди французов, и чувствовать себя вполне благополучными людьми. Нам известно друг о друге немного: Василий специалист по недвижимости, у него скоро свадьба. Кузьма владеет туристической компанией, женат, имеет маленькую дочку, а у меня охранное ведомство, жена и двое детей. Этих сведений вполне хватает, чтобы надеяться на дружеский разговор, а наше общее радужное расположение духа вызывает желание пооткровенничать. Хочется в чём-то признаться, рассказать о чём-то личном, но, не зная, с чего начать, мы улыбаемся, поглядывая друг на друга, и ждём заказ.
Нам достались места у самого края навеса, мы сидим лицом к дороге, люди проходят в нескольких сантиметрах от нашего столика, вся улица перед нами. Не видя соседей за спинами, мы слышим их общий говор, иногда прерываемый хохотом взъерошенного молодого человека слева от нас. Парень настойчиво пытается что-то втолковать своей подруге, белобрысой, большеротой девушке, похожей на подростка, которая совсем не слушает его. Он снова и снова наклоняется к ней, чтобы отвлечь от журнала, но, видя её демонстративное молчание, начинает нервничать.
Стараясь скрыть это, парень закидывает ногу на ногу и вызывающе хохочет. Здесь не принято громкое поведение, он знает. Но тем не менее продолжает подбадривать себя нарочито грубым нервическим смехом и машет в воздухе ногой. Уловки не помогают ему, он не может взять нужный тон. Воскликнув «Mon cher! Mon cher ami!», молодой человек замолкает и минуты две сидит, энергично качая оранжевой туфлей и постукивая кончиками пальцев по столу, и вдруг, не выдержав равнодушия девушки, вскакивает, кидает ей в лицо лёгкий полосатый шарф с шеи, останавливает проезжающее мимо такси, прыгает в него и уезжает.
«Любовь!» – уважительно переглядываемся мы и утыкаемся в тарелки, которые нам приносит индусского вида официант. Сочный, слабо прожаренный антрекот в винном соусе великолепен, а лёгкое божоле и впрямь отлично к нему подходит, как подходит оно и к этому раннему летнему вечеру, который настраивает
