. Даже ведьма, второпях оседлавшая чёрта, и злобный Мышиный король, отвратительно подёргивающий своими тремя головами, здесь. И хотя на офицерских шляпах пыль, а лица крестьян покрыты каким-то стылым туманом, – фигурки эти бойко пляшут, поют, теребят человека с седой бородкой.
Но он почти не обращает на них внимания. Думает о чём-то своём.
Видно, почувствовав это, фигурки в непривычных, давно устаревших костюмах постепенно исчезают. Правда, в откинутой крышке рояля человек всё ещё продолжает видеть их тускнеющие отражения, слышать их стихающий говорок.
Может, это отражается в зеркалах рояля красноватое пламя толстых, вставленных в шандалы свечей, может, что-то другое… Но только грустный человек – а это знаменитый на весь мир композитор Чайковский – всё смотрит и смотрит на игру огней в чёрной рояльной бездне.
Он глядит на огни и вспоминает свою жизнь.
И так ему хочется, чтобы всё, что с ним происходило, тоже оказалось всего лишь весёлой игрой, рассказанной кем-то сказкой, предваряющей ту великолепную и загадочную жизнь, которая ждёт его впереди!
Здесь сразу хочу сказать тебе, юный читатель: всё, что случается с человеком, никуда не исчезает! Жизнь становится сказкой, рассказом или, в крайнем случае, историей. И переходит в некий особый, надёжно спрятанный от нас мир. Правда, потом истории и сказки из этого особого мира неведомыми путями опять возвращаются к нам…
И вот сейчас ты эту музыкальную сказку, переплетённую с правдивыми историями из жизни Петра Ильича Чайковского, без промедления услышишь.
Надо только перевернуть страницу! Послышится шелест вьюги, звон дальнего колокольца, покажется дом двухэтажный, мелькнёт в окнах первого этажа свет. Зазвучат детские голоса…
Это и будет настоящим началом нашей повести-сказки!
Глава первая
Стеклянный ребёнок
В сонном Воткинске, в доме управляющего горных заводов, – праздник. Встречают Рождество.
Воском оплывают свечи. Мокрым холодом дышит ёлка. Резвятся дети. Взрослых никого нет. Лишь изредка приоткроет тяжёлую резную дверь старый слуга, башкирец Халит. Но, причмокнув толстыми коричневыми губами и качнув наголо обритой головой, тотчас спрячется снова.
«И надо же такому случиться, – думает в углу комнаты, в старинном кресле, маленький Петя, – чтобы именно сегодня моя милая Фанни отлучилась».
Петя уже напраздновался, наплясался. До головокружения наигрался на фортепиано. Наслушался мелодий механического органчика – оркестрины. И теперь устал, забился подальше от шума и беготни в кресло.
– И маменьки нет… – протяжно вздыхает он. – Она бы, конечно, ни за что не позволила какому-то гадкому карле обижать меня. А какая противная была на нём маска!
– Противная? Это мою-то премиленькую маску ты называешь противной?
К Пете стремглав бросается толстый маленький человечек в костюме пирата. Один глаз его закрывает чёрная повязка. В правой руке пират держит короткую, но совсем не похожую на игрушечную, саблю.
– Вот я тебя сейчас, дерзкий мальчишка! – кричит карлик и взмахивает острой саблей.
– Как вы смели подслушивать мои мысли… Кто вас звал сюда? – едва слышно шепчет Петя.
– Го-го-го, ух-гу-у! – гудит печною трубой гадкий карлик. – Конечно же, никто! Но ты, дерзкий мальчишка, своими глупыми фортепианными наигрышами не даёшь заснуть моему маленькому царству. И это тебе даром с рук не сойдёт!
Тут Петя испугался по-настоящему, хотел было позвать старшего брата Николеньку или убежать. Но любопытство пересилило, и он спросил:
– Какое царство, где оно?
– А вот я сейчас тебя упеку в него-о! – снова завыл толстяк. – А царство у меня – серно-смоляное! И мне как раз недостаёт стеклянного часового у Главной Башни. Вот и поставлю тебя на часы, охранять мои владения! Потому что я царь! А зовут меня – Софир! Царь Софир, царь Софир, – заберу тебя в свой мир!
Толстяк грубо расхохотался.
«Просто брюхан какой-то», – лишь успел подумать Петя, как Софир ухватил его поперёк туловища и поволок к противоположной стене, за огромный диван.
За диваном оказалась небольшая дверка без ручки.
И как Петя раньше этой дверки не видел? Как не догадался, что рядом с новеньким цветастым диваном вход в какое-то мерзкое царство?
Карлик принялся небольшую дверку открывать.
Петя хотел было закричать, но отчего-то не смог. И вот, когда запыхавшийся царь Софир уже совсем было пропихнул и впрямь остекленевшего
