ого, чтобы не опускать руки и двигаться дальше.
Отстраненно наблюдаю, как коллеги потихоньку собираются в офисе. А это значит, что времени пожалеть себя у меня еще точно в достатке. Мы с Лестером были вместе довольно долго и всегда весело встречали Рождество. А теперь я понимаю, что это была очередная глупая ошибка. Тем не менее, осознание данного факта не освобождает меня от порции предрождественского самобичевания.
Перевожу взгляд на нервничающих коллег и хмурюсь. Начальница отдела заявляет, что генеральный директор мистер Стэнфорд сегодня не работает, поэтому кто-то из сотрудников должен возложить на свои плечи весьма серьезную миссию: доставить подарок, привезенный акционерами, прямиком к имениннику. А именинник – это, разумеется, великолепный Крис Стэнфорд.
Всем сотрудникам фирмы (включая меня) нравится директор, его хищный орлиный взгляд, безошибочно определяющий шанс успеха перед сотрудничеством с очередными партнерами, и железная деловая хватка: работа с такими профессионалами на дороге не валяется. Однако страха и суровости он нагоняет не меньше, чем желания безоговорочно ему подчиняться, завистливо представляя себя на директорском кресле.
Неудивительно, что желающих посетить «обитель директорского зла» на добровольном уровне не находится.
Да и мне не особо-то хочется. Поэтому я притворяюсь элементом интерьера с надеждой, что меня не заметят и продолжат разборки без моего участия. Ненавижу выделяться из толпы и привлекать повышенное внимание к своей скромной персоне.
Затея работает: сижу молча на своем невзрачном месте, выполняю работу и никого не трогаю. Ко мне и обращаются-то редко, потому что я не создаю проблем и не выступаю со всевозможными инициативами.
Увлеченная рабочими процессами, не сразу замечаю, что в помещение начинает подтягиваться народ из других отделов. Кто-то особо одаренный предлагает кинуть жребий, чтобы выбрать курьера-неудачника. Качаю головой и убираю бумаги в ящик стола. Сейчас кинут жребий – и можно смиренно ехать домой.
Единогласно принимается решение, что жеребьевка будет максимально простой: сорок пустых бумажек и одна с плюсиком. В данном случае плюсик кажется всем даже не крестиком, а настоящим крестом. Меткой неудачника.
Неохотно поднимаюсь с насиженного места и подхожу к толпе, подозрительно разглядывая лица ребят, которым по счастливой случайности достались пустые листочки.
Напряжение в кабинете растет в геометрической прогрессии. Шанс вытянуть несчастливую бумажку, соответственно, увеличивается.
Тяну руку в чью-то черную шляпу и нащупываю тугой сверток бумаги.
Только бы не я, пожалуйста…
На улице холодно. Снег метет прямиком в лицо, попадает на ресницы и мешает разглядеть дорогу перед собой. Такая погода – редкость для наших краев. А мне даже встретить Рождество не с кем.
Вдыхаю морозный воздух, который тут же в отместку щиплет нос изнутри, и теплее кутаюсь в крупный вязаный шарф. Судя по навигатору, идти осталось не так уж и далеко. Всего-то преодолеть еще пару кварталов – и дом Криса Стэнфорда будет передо мной.
Спасибо, Госпожа Фортуна, что ты всегда «на моей стороне».
Пытаюсь убедить себя, что это всего лишь обычное минутное дело: просто вручу ему подарок, развернусь и уйду. Не так уж и сложно, да?
Снег приятно хрустит под ногами. Смахиваю с ресниц тающие снежинки, окончательно подпортив и без того потрепанный рабочим днем макияж. Прохожу мимо украшенных к Рождеству витрин и грустно улыбаюсь, разглядывая чудо дизайнерской мысли: всевозможные снеговики, Санты в компании красноносых Рудольфов, елочки, шарики и, конечно же, мигающие разными цветами гирлянды. Город словно ожил после осенней слякоти и спячки. Повсюду радостные парочки и дети, покупающие подарки.
Сглатываю неприятный ком зависти, потому что меня дома больше никто не ждет. Чего не скажешь об этой девушке с пакетами наперевес, которая торопится явно не к пустым безликим стенам с устаревшими обоями.
Разве что кровать и компьютер обладают какими-то сентиментальными чувствами ко мне.
Мотаю головой, стряхивая с русых волос снег, и пытаюсь одновременно с этим избавиться от грустных навязчивых мыслей.
Воспоминания о прошлом Рождестве появляются в памяти одновременно с запахом пряного глинтвейна. Мы пили его с Лестером все выходные, мечтали о светлом совместном будущем и о том, что глинтвейн будет нашей неизменной традицией на зимние праздники.
Сглатываю, чтобы прогнать подступающие слезы. Эй, Меган! Не время распускать слюни. Даже если гребаное Рождество – лучшее время для сентиментов. Одергиваю сама себя и перевожу взгляд на адрес дома.
Ага. Пришла.
Направляюсь к дверям и лучезарно улыбаюсь охраннику,
