дюйм его жирного тела в движении, особенно когда от одного собеседника поворачивается он к другому.
– А я не знал, Бикбай, что у тебя русские приятели есть, – заговорил он, чуть видимые глаза сверкали и огнем и маслом. – С завода? – спросил Курбан.
– Нет, из Николаевки, – отвечал Бикбай.
Тут, услыхав название деревни, оба мужика также стали кланяться усиленно, а Макар вскочил с табурета и поклонился в ноги.
Бай глянул на мужиков строго. Теперь его острые маленькие глаза открылись.
Подали обед. Во двор в это время въехал всадник. Могусюмка вошел, когда Бикбай рассказывал про бедственное положение николаевцев. «Вот еще черт его принес», – подумал Макар. Хозяин любезно поздоровался с новым гостем и пригласил к столу. После обеда Бикбай выложил суть дела. Бай согласился сразу.
– Исполу! – сказал он.
Бикбай обрадовался, но мужики огорчились.
Начались споры.
– Первые три года половина урожая моя, – заявил бай.
Макар завел длинный разговор о том, что низовцы арендуют землю и платят чаем, сахаром.
Разговор затянулся. Пили чай, потели, говорили о разных делах и снова спорили о плате.
– А если не нравится, – наконец сказал бай по-русски, – то могут не снимать. Пусть корчуют пеньки там, где лес вырубили, или в орду переселяются.
– По-моему, вы неверно говорите, агай, – заметил до того молчавший Могусюмка.
Курбан насторожился. «Это что за мальчишка?» – подумал он.
– У вас клочок земли просят пашню пахать, а вы на общинной земле прииски открыли, отдали эти земли в распоряжение чужих людей.
Тут лицо бая перекосилось, брови изогнулись, а глаза стали круглыми и большими.
– Кто это такой? – быстро и тихо спросил он у Абкадыра.
– Мы его не знаем, он нас на дороге останавливал, – так же тихо ответил Абкадыр. – Зачем едет и куда, не знаем. Кажется, его называли Магсумом.
– Кто называл?
– Товарищи его, когда он с ними в лесу прощался и к нам подъехал.
– Магсум?
– Да.
– Постой, так это… Это…
Тут бай, выкатив глаза, уставился на Могусюмку, мелко потряс головой, набрал полную грудь воздуха и замер, показывая, как он восхищен, делая это точно так же, как благовоспитанные люди на Востоке, когда желают изобразить немое восхищение.
– Магсум! – вобрав голову в плечи и вскинув руки, с жаром выпалил он, показывая, что не в силах сдержаться. – Как я много слышал о вас! Очень рад!.. Честь принять такого дорогого гостя… Счастливо ли вы живете?
Курбан налил чашку чая и поднес Могусюмке, улыбаясь ласково.
– Кушайте на здоровье.
Он начал со всеми соглашаться, но, как замечал Могусюм, не от души. Абкадыр и Бикбай тоже любезно улыбались. Иногда они вдруг переглядывались, и взор их в этот
