на плечи. Он зло посматривал на Дорохова и Рогова.
– Приехали дружинников выгораживать? – с вызовом заговорил он. – Ваши дружиннички и так никому проходу не дают. Мы, видите ли, живем не так. Песни не те поем, водку пьем. А пьем-то на свои. – Парень дурашливо растопырил руки. – Ну, плохого-то, плохого что мы делаем?
Рогов подошел к парию, похлопал его по плечу:
– Так уж и ничего? А ты, Вася, расскажи полковнику пару своих анекдотов, он и сам разберется. От твоих анекдотов даже у серого кота шерсть дыбом встает, а у ваших музыкантов слух пропадает. Или лучше похвастай, как Лешку Цыбикова избил.
– Не бил Зюзя Цыбика, – вмешался худой рыжеватый парень, сидевший рядом с Дороховым. – А попало ему за дело. Он у пацана в ремесленном взял деньги и не отдает. А пацан год их копил на фотоаппарат.
– Так, так… Значит, у вас тут не только веселье, тут же и суд, тут же и расправа, – усмехнулся Дорохов. – Пойдем, Евгений, не будем мешать. Счастливо оставаться.
Как только они отошли от беседки, вслед им хлестнула озорная утесовская «Мурка»: «Ты зашухерила всю нашу малину и пошла работать в губчека».
– Вы обратили внимание, что музыкальная тройка все время молчала?
– Да, уж не снизошла до разговора…
– Но и не помешала. А это уже сдвиг. Один раз мы пришли с Макаровым, поговорить по душам хотели, а они такой концерт закатили, что и слова не вымолвишь. А в общем, знаете, Александр Дмитриевич, в беседку ребята идут оттого, что деваться некуда. Одни повеселиться хотят, другим дома невмоготу сидеть. В кино сходил один раз, другой, а на третий нет полтинника на билет, или уже все картины видел. Во Дворец культуры идти на танцы, так опять-таки не все их любят. Вот и идут сюда. Здесь все свои, спрос меньше, никто не воспитывает, никто шпаной отпетой не называет. Привольно им здесь.
– Ну а насчет преступления здесь тоже договориться можно? – спросил Дорохов.
– Открыто, чтобы все знали, вряд ли. Вот я рассказал, что кража музыкальных инструментов из Дворца культуры была, так я однажды с Житковым разговорился и спросил его, почему он не забрал себе аккордеон с чердака, где был спрятан. Генка удивленно посмотрел на меня и говорит: «Дурак ты, Рогов, и как тебя во внештатные взяли? Зачем же мне тот аккордеон, если он краденый?» Я так думаю, что если кто из них и обсуждает преступные планы, то где-нибудь под кустом и с глазу на глаз. Подраться, похулиганить они способны, а вот грабить или воровать не пойдут. – Рогов вздохнул, раскурил сигарету. – Большинство, по крайней мере.
Они молча подошли к гостинице. Возле здания стояло несколько скамеек.
– Посидим, – предложил Дорохов, – я что-то устал.
Рогов уселся рядом.
– А как думаешь, Евгений, если бы там Житков или, скажем, Зюзин, вдруг решились что-то украсть и пригласили кого-нибудь из тех, что возле крутятся, на кражу пошли бы они с ними?
– Нет, скорее всего, – не сразу ответил Рогов.
– Видишь,
