Я не… – она опустила голову и стиснула зубы, щеки были мокрыми от слез. – Этот приказ я не смогу выполнить.
Взгляд капитана посуровел, он трясущейся рукой дотянулся до ее лица и заставил посмотреть в свою сторону.
– Тогда считай это просьбой… – его голос дрогнул.
Голос, в котором всегда звучала сталь, который внушал страх и благоговейный трепет, который был тверд и непоколебим, как и его обладатель, дрогнул.
– Прошу… – перед ней точно лежал совершенно другой человек, и при других обстоятельствах лучница даже вряд ли смогла бы его узнать. – Ты не представляешь, как это мучительно… Я хочу, чтобы ты сделала это до того, как я окончательно потеряю от боли рассудок…
– Нет, – она замотала головой и рухнула ему на грудь, вырвав из легких раненого усталый протяжный вздох. – Нет, пожалуйста…
– Тогда, перед этим домом, ты была куда уверенней, направляя на меня оружие. Так в чем же дело? – тихо усмехнулся капитан, проведя рукой по золотисто-медовой макушке женщины.
Потому что тогда они были посреди неравного боя. Потому что она увидела в его взгляде тот страшный огонь, что когда-то пылал в глазах ее отчима, точно пугающий призрак из далекого прошлого. Потому что он не был ранен и безоружен и не просил как можно скорее окончить его жизнь, чтобы избавить себя от предсмертной агонии. Потому что единственным, что двигало ею, был не приказ и не чья-то просьба, а ее вырвавшаяся на свободу воля.
Она плакала. Тихо, чувствуя, как дрожащая рука слабо гладит ее по голове. Слышала страшные хрипы, вырывающиеся из поврежденных обожженных легких. Ей было мучительно больно: все внутренности вдруг свернулись тугим змеиным клубком, а горло сдавили стальные тиски слез.
– Пожалуйста, – тихо отозвался мужчина, вновь закашлявшись. – Считай это последней просьбой умирающего. Даже если и произошло бы чудо, и сами Боги дали мне второй шанс, я лишился бы всего… остался бы беспомощным калекой, лишенным будущего, к которому шел столько лет. Для меня такая милость была бы хуже смерти, ты же знаешь. Да и… мне уже не выкарабкаться.
Лара подняла голову и смахнула слезы. Она очень хотела прервать череду мучений, терзавших уже который день подряд капитана, но понимала, что, несмотря на его просьбы, для нее это будет непосильно. Память услужливо подбросила ей тени из прошлого, тени того далекого времени, когда этот человек был единственным, кто мог заступиться за нее перед отчимом. Был единственной защитой и опорой.
Как все могло обернуться таким образом: почему, в итоге, они оказались по разные стороны баррикад? Что случилось с ним? В какой момент он начал так сильно меняться, превращаясь в себя нынешнего? Превращаясь в своего отца.
Скрипнула половица. Женщина резко обернулась и увидела стоящего в дверном проеме мага, тяжело опирающегося о дверной косяк.
– Мэр…
– Я все слышал, – холодно бросил чернокнижник, не спеша сдвигаться с места.
В полутьме
