воля. Праматерь всего лишь сказала, прощание кажется ей напрасным. И я решила, что это не так.
– Сомневаться в словах Праматери, это…
– Это значит, следовать её заветам.
– Я не понимаю. – Полуворон почувствовал растерянность, он действительно не понимал.
– А я понимаю. Может, поэтому Праматерь и благоволит мне больше прочих? – Было очевидно, что Танэ по-настоящему этим гордится. – Я вхожу. Пойдёшь со мной?
Тенгу неуверенно кивнул, и они оба прошли под громоздкой резной аркой.
Лабиринт коридоров Храма был немного запутан, но все, кто считал себя приближёнными Матери Искажений и кому дозволено было её видеть, знали его наизусть. Ба’астидка и тенгу весьма быстро добрались до небольшой смотровой площадки на вершине здания.
На площадке были двое.
Одной была Матерь Искажений. Она стояла на коленях, и вокруг неё роились частицы Души Мира – напоминающие раскалённую магму капли парили в воздухе. С каждой секундой капель становилось всё больше, они увеличивались в размерах, вливаясь одна в другую, и они медленно притягивались к суккубе, застывая на её светлой мраморной коже, скрывая под собой тонкие округлые узоры и впитываясь в густые волосы.
Вторым же был архангел со слегка подпалёнными слепяще-белыми крыльями, стоявший чуть поодаль и державшийся так, словно он оказался здесь случайно и ему не было никакого дела до того, что истинная владычица Тетиса проводит таинство слияния с Душой Мира.
Ба’астидка и тенгу – оба они были шокированы тем, что кто-то из ангельской расы посмел явиться на просторы их родного мира, они были до крайности возмущены. Единственное, что сдерживало их гнев, их желание умчаться обратно в деревню Калварию и поднять по тревоге всех способных сражаться химер, было спокойствие Праматери. Ни гепардообразная, ни воронокрылый не знали, как реагировать на присутствие одного из тех, кого считали смертельными врагами.
Матерь Искажений заметила двух детей:
– Вот как, всё же пришли… – По голосу демоницы было заметно, что она почти погрузилась в забытье. Скованным, почти бессильным жестом она подозвала химер.
Тане приветственно поклонилась Праматери и уверенно подошла. Тенгу, в отличие от ба’астидки, не был настолько решителен, он ещё раз окинул архангела подозрительным взглядом. Тем не менее доверие этого мальчика к Праматери было значительно сильнее вызванных смертельным врагом страха и ненависти, и он, пусть и не сразу, повторил действия своей подруги.
Праматерь чуть повернулась в сторону архангела и едва слышно проговорила:
– Эй, пернатый отброс, здесь ты своё дело сделал.
– Да. Уверяю, что выполню свою часть…
– Я знаю. Проваливай.
Архангел не придал значения тому, что его перебили, что было само по себе удивительно
