конкретней говна для завода, который это говно приумножал и продавал. И так я уже на этом высокотехнологичном предприятии, по меркам нашей страны, конечно, ведь хоть какое-никакое, а производство, отработал три с небольшим года. Я, это Сергей Гвоздев охранник кала четвертого разряда, первой категории, так в удостоверении написано, без слова говна конечно.
Вот работали мы три года, никому не мешали, но в руководстве пришли к выводу, что охрана этому объекту не к чему, ну так-то да, кому нафер нужно воровать гавно, здесь не поспоришь.
И вот иду я домой и грущу, ну нафера я поперся в эту столицу вместе с Леркой, сидели бы в деревне, жили бы в своей хате, хозяйство там, дети, все как у людей. Нет же, ей приспичило, к людям к цивилизации, просвещение, а сама сидит без работы дома целыми днями, сериалы смотрит или чего гляди эротику какую, накупила себе самотыков, один твердый черный, другой мягкий белый. Вот спрашиваю, нафуя тебе они. А она ты блэт деревня, каждая француженка без них никуда. А я ей, но ты то куда, ты то не француженка. А она, а вдруг в Париж полетим, че я позориться буду, когда в аэропорту багаж просвечивать начнут. Вот тебе и Париж, за квартиру то платить нечем,а она в Париж. С этими мыслями я открыл дверь нашей пиждатой квартиры, от слово пижда, там была только количество квадратных метров. Но сейчас не об этом, что вы думаете, я увидел, а вы догадайтесь. Лерка, что логично, голая, что не очень логична, но в картину мира вписывается, но что для меня блэт, совсем нелогично, а вы уже наверно догадались над ней мужик, без трусов, и Лерка такая довольная, улыбается.
Что я делаю, хватаю этого мужика за плечи, и это оказывается наш арендодатель Мишка, но это уже проще – его я предупреждал, он начинает что-то говорить, я ему только молчи, только молчи. Не молчит, бью его по яйцам ногой раза четыре пять, нет, наверно раз двадцать четыре, двадцать пять. Опять не молчит, но уже лучше – лежит и воет. Смотрю на Лерку, та пытается оправдаться
– Да мне скучно было, я кино смотрела, слегка возбудилась, тут он звонит.
Рядом на кровати вижу вялого белого, Мишка воет все сильней, то ли еще будет, беру вялого белого, помещаю его в Мишкин рот, прошу крепко взять его зубами. Мишка делает это с огромным желанием, как будто ждал этого момента всю жизнь, а может, надеется сохранить остатки своих яиц. Но они меня мало сейчас интересуют.
– Где Джо Блэк? – спрашиваю я у Лерки.
Та перестает оправдываться и указывает пальцем на комод.
Я достаю черного и твердого и вонзаю его, как осиновый кол в вампира, правда не совсем в вампира, а свернувшегося на полу калачиком героя-любовника, и не совсем в сердце, а чуть пониже, дабы трусов уже на нем не было (какой предусмотрительный). Слышу, как хрустит и рвется в зубах у Михаила мягкий и белый, вот что значит страсть и отсутствие смазки.
Далее беру свою спортивную сумку, и будто бы не замечая, Лерки собираю вещи. Та пытается завести диалог. Не виноватая я, он сам пришел, ну и в том же духе. Я игнорю, вещи собрал, все же нужно что-то сказать для фееричного финала, не уходить же просто молча.
– Никогда не ищи меня и не пытайся со мной связаться, между нами все кончено, – пафосно завершаю я. Лерка в с слезы, я за дверь.
Иду по улице в сторону вокзала, прогуляюсь напоследок пешком по белокаменной.
Что делать, ума не приложу. Домой возвращаться в деревню, сразу неудобные вопросы начнутся, особенно от матери, где Лерка, а потом это великое и могучее: «Я же тебе говорила, ведет она себя, как проститутка ведет, вот не слушал мать и получил».
Но отдадим ей должное, все таки она была отчасти права. Но, как могло быть по другому, когда еще со школы, мы с Леркой прилипли к друг другу, как банный лист к жопе (почему же, кстати, всегда говорится, что лист прилип, скорее жопа прилипает к листу, сама к нему приходит в баню садиться на него, лист здесь абсолютно не виновен), и уже не отлипали до сегодняшнего дня.
С мыслями о жопе и банном листе, сразу возник образ Лерки, стоящей раком и стонущей от моих натуг в бане, и ее красной от жары, аппетитной попки с прилипшим банным листом. Все хватит, надо выкидывать ее из головы. Хотя соска она, конечно, самая красивая, что в жизни видал. Одна только грудь, как будто слеплена Микеланджело по рисунку Леонардо да Винчи (или наоборот – не помню, кто там, в Италии, художник, а кто лепник), понятно было, что с охранником говна, такая долго рядом не удержится. Да и сам я понимал, что скучно ей со мной стало. Ей бы по Парижам, с полным чемоданов самотыков бегать, а она сидит в квартире из трех квадратных метров, сериалы смотрит.
Так что, все к этому и шло, а тут еще и Михаил подвернулся, а меня еще и с работы уволили, не повезло мужику (бывшему), но с другой стороны, о последствиях думать надо и умножать их на сто. Кто знает, как ситуация развернется.
Вот иду я, не спеша, и размышляю обо всех этих превратностях судьбы. В кошелке есть 5000 рублей, расчет же дали, хорошо хоть деньгами. На билет до дому хватит, и еще малость погулять в деревне останется. А ехать
