не лежат снежные сугробы, лужи не покрыты льдом; зато воздух остаётся таким же зябким и мерзлым, а когда дышишь, из носа или рта выходит горячий пар.
Расстояние от колледжа до Митсент-Сити где-то шестьсот километров, поэтому домой я прибыла глубокой ночью. Дороги пустые, магазины хоть и закрыты, но завлекающие людей вывески горят, освещая собой мокрый асфальт, раскрашивая его то в розовый, то в больнично-белый цвет.
Джип заворачивает на нужную улицу, проезжая мимо знакомых мне домов, и останавливается рядом с затопленной дождевой водой лужайкой. Я не спешу отрывать взгляд от соседних гнёздышек, вспоминая лица тех или иных людей. Признаться честно, мы никогда особо не были близки с соседями. Они знали нас как развалившуюся семью, где есть девочка-подросток и работающая мать. Понятия не имею какое представление у них сложилось об отце, но косились они в его сторону с неприязнью. Тогда я была солидарна с мнением прохожих, мысленно поливая папу всей возможной грязью. А что? Мои чувства ранили, разбили сердце. Ребёнок, а уже не верит в любовь… Или просто боится? Да какая, черт побери, разница, если в итоге меня предали дважды.
Горько усмехнувшись своим мыслям, я часто заморгала и схватилась за ручку двери, повернув голову к своему домику. Он совсем не изменился. Все та же коричневая дверь, окна, за которым, походе, горит один ночник. Боже правый, неужели мама до сих пор не укладывалась спать? Время полтретьего!
– Ты беги в дом, а я вещи занесу, – распорядился папа, поправляя шарф вокруг шеи.
Набрав побольше воздуха в рот, я морально готовилась к тому, чтобы выбежать на улицу, где температура воздуха была ниже нуля. Сейчас мурашки до смерти затопчут…
Раз. Два. Три. И я, тщетно пытаясь укрыть макушку головы руками, бегу прямо к крыльцу, проклиная сегодняшний ливень. Вода мгновенно впиталась в ткань пальто, умудряясь стекать по лицу к шее и за шиворот. Я судорожно нажимаю на дверной звонок, молясь лишь о том, чтобы мама поскорее впустила меня в дом. И, видимо, молитвы мои успешно добрались до неба, поскольку сонная женщина, одетая в синий махровый халат, дергает за ручку и появляется в проеме, шокировано и одновременно радостно распахнув веки.
Её сонливость как рукой сняло, а сама она издала писклявый звук, руками обнимая меня за мокрые плечи.
В лицо врезались тепло и домашний запах, наполненный уютом и яблочным пирогом. Эх, как в старые добрые времена…
– Я так рада! Наконец-то ты приехала! – мама помогает мне избавиться от верхней одежды и крепко-крепко, словно я только что вернулась с фронта, заключает меня в долгих объятиях.
Закрываю глаза… Она так вкусно пахнет духами; это её запах… Такой дорогой и самый лучший, резковатый, но не опьяняющий голову.
Волосы женщины собраны в хвост; на макушке заметна седина, видимо, она ещё не навещала своего парикмахера. Морщинки под глазами углубились, однако этот факт ничего не портил. Она какой была красавицей, такой и осталась. Только похудела немного.
– Про меня забыли, –
