фри. Что ж, прощай здоровый образ жизни, ты мне никогда не нравился.
Оглядываюсь по сторонам, ожидая появления новоиспеченных товарищей (если, конечно, можно их так называть), но те, видимо, не торопятся предстать перед нами, а в это время Хофер пристально разглядывает меня с головы до ног. Я замечаю чертиков в его карих глазах, и понимаю, что, черт побери, мне нравится этот взгляд. Дело в моей одежде: тело облегает чёрный топ с пентаграммой (надеюсь, это не грех?), низ – клетчатая юбка, на ногах обычные кеды. Знаю, выгляжу дерзко, и это классно. Помню, как на меня все пялились несколько лет тому назад, когда я только постриглась и перекрасила волосы в красный цвет. У всех пооткрывалась челюсть: кто-то смотрел с восхищением, другие же с осуждением, например, Урия Хофман. Она смеялась надо мной, обзывая больной наркоманкой и часто подшучивала, этим самым подкрепляя мою ненависть к ней. Сейчас же весь город привык к моему кричащему имиджу.
Спустя несколько секунд на лестнице появляется фигура, и внимание Билла переходит на неё. Чтоб мне лопнуть! К нам, на первый этаж, спускается Тереза в одном полотенце, которое она специально слабо придерживает смуглой рукой. Кажется, вот-вот – и оно упадёт на пол. Её темная кожа блестит, короткие тёмные пряди мокрые, висят за ушами, а глаза хищные, самодовольные, впрочем, как обычно. Наблюдаю за реакцией брюнета и хочу дать ему по голове: он пялится на неё не моргая! Ну естественно, она же просто богиня с длинными ровными ногами и бархатной кожей. Да уж, Терезе удалось затмить меня и переключить интерес оборотня на свою персону. Пять очков.
– Посмотрите-ка кто к нам пришёл! – фальшиво радуется оборотень, рассматривая сначала меня, а потом Билла равнодушным взглядом.
Ненавижу этот чертов взор; он прямо-таки кричит: «Вы собачье дерьмо на асфальте». Однозначно, Тереза не в восторге от нас, хоть мы ей толком и ничего не сделала. Простая самозащита. Она первая желала превратить меня в красную лужу, а нам с брюнетом ничего не оставалось, как защищаться…
– Где твой Мерлин? – пропустил мимо ушей слова Мун Билл, шагая в сторону какой-то комнаты.
Он знает это место очень хорошо, поскольку во времена их с Фениксом дружбы, Хофер-младший (чего уж там, Томас тоже в счет) часто бывал в поместье. Я следую за ним хвостом, а полуголая Тереза, не сдвинувшаяся с места, бросает в спину едкое:
– В душе. Хочешь составить компанию?
Не вижу лица брюнета, но чувствую, что тот ухмыляется.
– Он не в моем вкусе!
Огромный зал остался за нами, сейчас же, в это мгновение, передо мной открылся вид на шикарную кухню. Боже правый! Была бы здесь моя мама, то точно бы сошла с ума. Помещение настолько большое, что здесь с лёгкостью уместилось бы приблизительно два огромных бульдозера. Кафель под ногами светлый, с изысканным узором похожим на лазу винограда, стены ближе к кремовому окрасу напичканы разными картинами: от обычной вазы с фруктами до копиями картин не очень известных, но достаточно талантливых
