с тех пор как несколько лет назад один невольник бросился на него и чуть не задушил.
– Догнать его, черные свиньи! – закричал Бишоп, но едва лишь негры бросились вдогонку за беглецом, он тут же остановил их: – Ни с места, проклятые!
Ему пришло в голову, что для расправы над беглецом нет нужды охотиться за ним. В его руках был Питт, у которого он мог вырвать имя его застенчивого приятеля и содержание их таинственной беседы. Питт, конечно, мог заупрямиться, но изобретательный полковник знал немало способов, для того чтобы сломить упрямство любого своего раба.
Повернувшись к невольнику лицом, пылавшим от жары и от ярости, Бишоп посмотрел на него маленькими глазками и, размахивая легкой бамбуковой тростью, сделал шаг вперед.
– Кто этот беглец? – со зловещим спокойствием спросил он.
Питт стоял молча, опираясь на лопату. Он тщетно пытался найти какой-нибудь ответ на вопрос хозяина, но в голове теснились лишь проклятия по адресу идиота Нэтталла.
Подняв бамбуковую трость, полковник изо всей силы ударил юношу по голой спине. Питт вскрикнул от жгучей боли.
– Отвечай, собака! Как его зовут?
Взглянув исподлобья на плантатора, Джереми сказал:
– Я не знаю. – В его голосе прозвучало раздражение, которое полковник расценил как дерзость.
– Не знаешь? Хорошо. Вот тебе еще, чтобы ты думал побыстрей! Вот еще, и еще, и еще… – Удары сыпались на юношу один за другим. – Ну, как теперь? Вспомнил его имя?
– Нет, я же не знаю его.
– А!.. Ты еще упрямишься! – Полковник со злобой посматривал на Питта, но затем им вдруг овладела ярость. – Силы небесные! Ты решил со мной шутить? Ты думаешь, что я тебе это позволю?
Стиснув зубы и пожав плечами, Питт переминался с ноги на ногу. Для того чтобы привести полковника Бишопа в бешенство, требовалось очень немного. Взбешенный плантатор стал нещадно избивать юношу, сопровождая каждый удар кощунственной бранью, пока Питт не был доведен до отчаяния, вызванного вспыхнувшим в нем чувством человеческого достоинства, и не бросился на своего мучителя.
Но за всеми его движениями зорко следили бдительные телохранители. Их мускулистые бронзовые руки тотчас же охватили Питта, скрутили ему руки назад и связали ремнем.
Лицо у Бишопа покрылось пятнами. Тяжело дыша, он крикнул:
– Взять его!
Негры потащили несчастного Питта по длинной дорожке меж золотистых стен тростника. Их провожали испуганные взгляды работавших невольников. Отчаяние Питта было безгранично. Его мало трогали предстоящие мучения; главная причина его душевных страданий заключалась в том, что тщательно разработанный план спасения из этого ада был сорван так нежданно и так глупо.
Пройдя мимо палисада, негры, тащившие Питта, направились к белому дому надсмотрщика, откуда хорошо была видна Карлайлская бухта. Питт бросил взгляд на пристань, у которой качались на волнах черные шлюпки. Он поймал себя на мысли
