захлестывает желание. И он добился ее крика, исполненного сладкой муки.
Так вот ты какое, счастье. Она лежала, облокотившись о его руку, которая, не переставая, гладила ее обнаженную спину, вторую он подложил себе под голову и внимательно рассматривал ее лицо, тело, и, как ни странно, ее это совсем не смущало. Варвара скользила пальцами по его лицу, глазам, легко, слегка коснулась губ, она не могла поверить, что он реален, и поэтому ей надо было, обязательно надо было дотронуться до него.
Он следил, как она сосредоточенно, чуть закусив губу, наверно, даже сама не заметив этого, изучала его. Когда пальчиком она коснулась его губ, он не выдержал и, прижав к губам всю ее ладошку целиком, и стал целовать ее терпко, долго. Затем резко перевернул Варвару на спину и с какой-то, просто неистовой голодной злобой впился в ее уже припухшие от его поцелуев губы. Все было обоюдно быстро и жестко, как будто они доживали на этом свете последние минуты. В последний момент он с силой прижал к себе эту теплую, необыкновенную, всю такую настоящую женщину, такую покорную и такую яростную, такую нежную и такую до грубости требовательную. Он – тот, кого, казалось, никто и ничто не могло удивить в этой жизни, такого искушенного в отношениях с женщинами, взрослого, состоявшегося человека, самого сделавшего себя с нуля, прошедшего через огонь, воду и медные трубы. Он, настоящий пахарь по жизни, трудоголик до мозга костей, имеющий все и даже больше, чем все, только сейчас, обладая этой женщиной, понял, что был нищим. И вдруг, на этом сеновале, он стал богатым, как Крез, стал обладать миром. Его объятия едва не задушили ее, и она была готова умереть, только бы он не отпускал ее. Запустив руку в ее мокрые волосы и с силой зажав их в кулаке, он запрокинул ей голову и с остервенением от благодарности, переполнившей его, впился в ее полураскрытый рот и упал на спину, продолжая сжимать ее руку в своей ладони.
– Я еще здесь, – еле выдавила из себя Варвара, – или уже там?
– Ты здесь, и всегда будешь…
– Согласна, только можно хотя бы чуть-чуть одеться, а то солома очень спину колет.
Он хохотнул и склонился над ней.
– О, пожалуйста, пощади меня, властелин души моей, – дурашливо взмолилась Варвара, – а то твоя раба сейчас просто сдохнет.
«В принципе, это не так далеко от истины», – мелькнуло в ее голове.
– Боишься, – в тон ей прорычал он и вновь склонился над ней,– и правильно делаешь, Конопушка. – Затем снова хохотнул, чмокнул ее в нос и стал собирать разбросанные по сеновалу вещи.
– Ты чего так «сироту» пугаешь? Чуть заикой не сделал, – Варвара старалась максимально оттянуть тот момент, когда нужно хотя бы сесть. Болело все, кажется, даже зубы. Она чувствовала, что начинает разваливаться, как «пазлы», а сейчас, и именно сейчас, очень хотелось выглядеть тонкой, звонкой и грациозной, как газель. Газель получалась, но какая-то полупарализованная. Он, с нескрываемым интересом
