в себе надежду на более глубокий побег от всего этого.
Однажды вечером Сорвил задал этот вопрос Цоронге и его импровизированным придворным, тщательно скрывая глубину своего интереса. Костры, естественно, были запрещены, поэтому они сидели бок о бок лицом к югу, попеременно глядя то на свои руки, то на звездное небо: короли и принцы земель, запуганных, но еще не завоеванных новой империей, тосковали по домам, заброшенным далеко за ночной горизонт. Оботегва покорно сидел позади них, выполняя обязанности переводчика, когда это было необходимо. Если что и подстегивало Сорвила на уроках шейского языка с Эскелесом, так это бремя, которым его глупость легла на плечи мудрого старого облигата.
Они обсуждали знамения и предзнаменования, которых было все больше и больше, и все они были обращены против аспект-императора, а также – продолжающуюся засуху. Чарампа, в частности, был убежден, что гибель династии Анасуримбор неизбежна.
– Они переоценивают свои силы! Подумайте об их наглости! Как же их не наказать? Я вас спрашиваю! Я вас спрашиваю!
Тзинг, казалось, был склонен согласиться, и, как всегда, никто не мог понять мнения Тинурита – или, если уж на то пошло, понять, действительно ли его улыбка была насмешкой. Цоронга, однако оставался скептиком.
– Что произойдет, – наконец решился Сорвил, – если мы подведем богов просто потому, что не знаем, чего они требуют?
– Ка Сирку алломан… – зажжужал Обетегва у него за спиной.
– Проклятие, – ответил Тзинг. – Богам нет дела до наших оправданий.
– Нет, – отрезал Цоронга достаточно громко, чтобы опередить нетерпеливый ответ Чарампы. – Только если мы не сумеем должным образом почтить наших предков. Небеса подобны дворцам, Лошадиный Король. Чтобы войти, не нужно разрешения короля.
– Пффф! – фыркнул Чарампа, скорее чтобы отомстить Цоронге за вмешательство в разговор, чем наоборот, как подозревал Сорвил. – А я-то думал, что зеумцы слишком благоразумны, чтобы поверить в эту чепуху айнритийцев!
– Нет. Это не чепуха айнритийцев. Почитание предков намного древнее, чем тысячи храмов. Ты, Тзинг, сосиска… – Цоронга повернулся к молодому королю Сакарпа. – Семья переживает смерть одного человека. Не позволяй этому дураку говорить тебе другое.
– Да… – ответил Сорвил, слишком внимательно прислушиваясь к тому, что говорилось. Это было то, что предназначено людям из покоренных народов, понял он: обращаться к религиям чужестранцев.
– Но что, если твоя… твоя семья проклята?
Наследный принц оценивающе посмотрел на него.
– Трепе нас Мар…
– Тогда ты должен сделать все, что в твоих силах, чтобы узнать, чего хотят боги. И все.
Хотя Цоронга не был откровенно благочестивым, Сорвил знал из предыдущих бесед, что у зеумцев был совершенно иной подход – не столько к пониманию жизни и смерти, сколько к их оценке.
