Он ударил шранков со злостью, которая казалась святой из-за своей легкомысленности. Одного – в шею, и тот полетел, раскинув руки, в заросли папоротника. Еще одного – в пятку, слева, и тот захромал, мяукая, как зарезанная кошка. Каждого сраженного он тут же забывал, зная, что мчащаяся стена позади него поглотит их.
Они разбежались, и Сорвил последовал за ними – под сияющим солнцем равнин не было никакого укрытия. Они снова склонили к нему свои белые лица, когда он закрылся, их черные глаза сверкали, а черты лица искажались от страха и ярости. Их конечности были не более чем трепещущими тенями в покрытой травой пыли. Они кашляли. Они кричали, вращаясь и падая.
В гонке была радость. Эйфория от убийства.
Один и один были одним целым.
Их победа была полной. Трое Наследников пали, и еще девять были ранены, включая Чарампу, который получил удар копьем в бедро. Несмотря на мрачные взгляды Эскелеса, старый Харни был явно доволен своими юными подопечными и, возможно, даже гордился ими. Сорвил достаточно насмотрелся на смерть во время падения своего города. Он знал, что значит смотреть, как знакомые лица испускают последний вздох. Но он в первый раз испытал то потрясение восторга и сожаления, которое приходит с триумфом на поле боя. Впервые он понял противоречие, которое чернит сердце всей воинской славы.
Парни подбадривали его, хлопали по спине и плечам. Цоронга, в широко раскрытых зеленых глазах которого читалось безумие, даже обнял его. Ошеломленный, Сорвил вскарабкался на ближайший холм и окинул взглядом равнину. Солнце лежало на горизонте, пылая багрянцем сквозь фиолетовую полосу, окрашивая бесчисленные гребни и низкие вершины в бледно-оранжевый цвет. Он стоял и дышал. И думал о своих древних предках, странствующих, как он, по этим землям – убивая тех, кто не принадлежал им. Думал о том, как его сапоги приросли к этой земле.
Темнеющее небо было таким широким, что казалось, оно медленно вертится от головокружения. Ярко сверкнул Гвоздь Небес.
И мир возвышался внизу.
В ту ночь Харнилас решил их побаловать, зная, что они – мальчишки, опьяненные подвигами. Был откупорен последний айнонский ром, и каждый из них получил по два обжигающих глотка.
Они взяли одного из уцелевших мерзких шранков и пригвоздили его к земле. Поначалу их сдерживала щепетильность, так как среди Наследников было немало юношей благородного происхождения, и они только пинали вопящее существо. А потом Сорвил с отвращением опустился на колени над белой головой шранка и выколол ему один глаз. Кое-кто из Наследников радостно закричал, но еще больше людей взвизгнули от ужаса и даже возмущения, заявив, что такие пытки – преступление против джнана, как они называли свои изнеженные и непонятные законы поведения.
Молодой король Сакарпа недоверчиво повернулся к своим товарищам. Существо содрогалось на земле позади него. Капитан Харнилас подошел к нему, и все замерли в ожидании.
– Скажи
