Он широко раскинул руки, и бесчисленные звенья его нимильской кольчуги вспыхнули на солнце. – Новая Империя – все это, Маловеби! – рухнет в кровь и в ложь, из которых ее подняли.
Зеумский эмиссар кивнул, словно признавая логичность, если не привлекательность его аргументации. Но на самом деле он мог думать только о кишауриме.
Так… проклятая вода все еще текла.
Раздор – это путь империи. Триамис Великий однажды описал империю как вечное отсутствие мира. «Если ваша нация воюет, – писал он, – не по периодической прихоти агрессоров, как внутренних, так и внешних, а всегда, то ваш народ постоянно навязывает свои интересы другим народам и ваша нация уже не нация, а империя». Война и империя для легендарного, почти древнего правителя были просто одним и тем же, видимым с разных вершин, единственным мерилом могущества и единственной гарантией славы.
Судьи схватили рабыню в Хошруте, на Каритусальской рыночной площади, прославившейся тем, что с нее постоянно открывался вид на Багряные Шпили, подтащили несчастную женщину к исповедальному столбу и начали публично избивать за богохульство. Ей повезло, рассуждали они, потому что ее могли обвинить в подстрекательстве к мятежу, что было бы тяжким преступлением, и в этом случае собаки уже слизывали бы ее кровь с каменных плит. По какой-то причине буйный нрав толпы, окружавшей их, ускользнул от их внимания. Возможно, потому, что они, в отличие от других известных им судей, были истинно верующими. Или, возможно, потому, что Полис Хошрут, как и тысячи других, разбросанных по Трем Морям, так часто использовался для ускоренного правосудия. Судя по донесениям, отправленным в Момемн, они были совершенно не готовы к нападению толпы. Через несколько мгновений их забили до смерти, раздели и повесили на каменных желобах имперской таможни. А через час основная часть города взбунтовалась. Это были по большей части рабы и кастовые слуги, и имперский гарнизон оказался вовлеченным в ожесточенные уличные бои. В последующие дни погибли тысячи людей, и почти восьмая часть города сгорела дотла.
В Освенте Хампей Сомпас, высокопоставленный имперский чиновник, был найден в постели с перерезанным горлом. Это было лишь первое из многих, очень многих убийств. С течением времени все больше и больше шрайских и имперских чиновников, от самых низких сборщиков налогов до самых высоких судей и заседателей, были убиты либо своими рабами, либо бандами вооруженных людей, принявшихся мстить за убийства на улицах.
Начались новые беспорядки. Селевкара горела семь дней. Экнисс был разорен всего за два, но погибли десятки тысяч, настолько жестокими были имперские репрессии. Жену и детей царя Нерсея Пройаса в целях безопасности перевезли в крепость Аттремп.
Продолжительные восстания переросли в новую вспышку насилия, ибо не было недостатка в старых и изолированных врагах, жаждущих воспользоваться общим раздором. На юго-западе фанимцы под командованием Фанайяла аб Каскамандри штурмом взяли крепость Гарагул в провинции Монгилея, и их было так много, что императрица
