чего добивается его мать этими обращениями к отцу. Она всегда использует его в качестве подстрекателя. Всегда пытается раствориться в могуществе его имени. Но он мог также видеть, с какой-то детской хитростью, как это подрывает ее авторитет.
Тучный консул снова кивнул с преувеличенно дрожащим подбородком.
– Ах да-да… Когда культы подводят нас, мы должны обратиться к Тысяче Храмов. – Он поднял глаза, как бы говоря: «Как я мог быть таким дураком?», потом демонстративно повернулся к свободному месту Майтанета, а затем посмотрел на правительницу с притворным смущением.
– Но когда же мы сможем услышать самые мудрые слова нашего святого шрайи…
– Вести! – прозвучал внезапно громкий голос. – Вести, императрица! Самые ужасные вести!
Все глаза в Синоде обратились к фигуре, задыхающейся на пороге комнаты: гвардеец-иотиец, раскрасневшийся от напряжения.
– Святейшая императрица… – Гвардеец сглотнул, едва дыша. – Кианец – отвратительный разбойник, Фанайял!
– Что с ним такое? – требовательно спросила Эсменет.
– Он напал на Шайгек.
Кельмомас смотрел, как мать растерянно моргает.
– Но… он идет на Ненсифон… – В ее голосе послышались отчаянные нотки. – Ты имеешь в виду Ненсифон?
Гонец с внезапным ужасом покачал головой.
– Нет, святейшая императрица. Иотию. Он захватил Иотию.
Андиаминские Высоты были своеобразным отдельным городом, пусть и скрытым под переплетением крыш, с позолоченными залами вместо проспектов для процессий и запутанными жилыми кварталами вместо трущоб, пронизанных переулками. Между любыми двумя точками можно было проложить любое количество маршрутов, что позволяло жителям передвигаться по своему усмотрению. В отличие от отца, мать Кельмомаса почти всегда выбирала самый осторожный маршрут, даже если это делало путешествие вдвое длиннее. Хотя кое-кто мог бы подумать, что это еще один признак ее общей неуверенности, юноша знал обратное. Анасуримбор Эсменет просто презирала людей, падающих при ее появлении ниц.
Императорский Синод разошелся, и императрица повела свою небольшую свиту вниз, в аванзал, а затем повернулась, чтобы подняться по редко используемым лестницам и залам, которые тянулись вдоль восточного крыла дворца. Она вцепилась в руку Кельмомаса в слишком сильном отчаянии, которое он так обожал, и потянула его за собой, когда он замедлил шаг. Телиопа следовала за ней по пятам, а рядом с ней тяжело дышал лорд Биакси Санкас.
– Дядя Майтанет опять на тебя рассердится? – спросил Кельмомас.
– Почему ты так говоришь?
– Потому что он обвиняет тебя во всем, что идет не так! Я ненавижу его!
После этих слов правительница стала игнорировать его, явно рассерженная.
«Обжора, – упрекнул его тайный голос. – Ты должен быть осторожен».
– Святейшая императрица, – произнес лорд Санкас в наступившей тишине. – Боюсь, что ситуация с вашим
