дары своих сердец – сколько получится за минуту. Это называется «измерением пульса».
Двадцать, двадцать один, двадцать два…
Мистер Чудник смотрел, как движется по настенным часам секундная стрелка.
Сорок девять, пятьдесят, пятьдесят один…
Вот уже неделю в третьем «Д» изучали, как устроено сердце. Настоящие сердца оказались совсем непохожи на те, которые рисовала Нэнси.
Семьдесят два, семьдесят три…
Оказалось, что настоящие сердца даже не красного цвета – не как на открытках ко Дню святого Валентина.
Восемьдесят пять, восемьдесят шесть…
Нэнси закрыла глаза и представила, как сердце разгоняет кровь по всему телу. Вот только ничего не почувствовала. Ей вообще трудно было вообразить, что у неё тоже есть сердце – такое же, как на плакате в классе.
– Та-а-ак… Стоп!
– У меня девяносто получилось, – объявила Бри.
– У меня, кажется, восемьдесят девять, – сказала Нэнси.
У Роберта вышло восемьдесят семь ударов. У Оливии – девяносто три.
– И у меня тоже! – выкрикнула Нола.
– Ха! А у меня сердце бьётся быстрее всех! – громко заявила Грейс. – У меня девяносто семь.
– Мы тут не наперегонки бегаем, Грейс, – напомнил мистер Чудник. – А кроме того, в разное время сердца бьются по-разному. – Тут он повернулся к Кларе: – Что случилось?
– А моё всего семь раз стукнуло.
Лайонел так и подскочил:
– Вызывайте «скорую»! Ей совсем плохо!
– Чудик, сядь на место и прекрати паясничать.
Тут прозвенел звонок. Все схватили рюкзаки и бросились к выходу. Все, кроме Клары.
– До свидания, мистер Чудник. До понедельника! – крикнула, выходя, Нэнси.
Мистер Чудник помахал ей рукой. Он стоял рядом с партой Клары. До Нэнси долетали его слова:
– Не переживай. Никакой у тебя не сердечный приступ. Сердце у тебя здоровое, сильное.
После этого он взял Клару за пальцы, чтобы она ещё раз посчитала пульс.
Мистер Чудник был лучшим учителем на свете. Умным, весёлым, а кроме того – невероятно добрым. И даже не просто добрым, а добросердечным!
Шагая вместе с Бри к дому, Нэнси всё время обдумывала это слово: «добросердечный».
– Вот мы говорим про человека: «добросердечный». Но вряд ли сердце может быть добрым, ведь правда? – спросила она.
– Вряд ли. – Бри была занята: она сосала леденец со вкусом винограда.
– А плохого человека можно назвать «бессердечным», – продолжала Нэнси. – То есть у него как бы нет сердца. При этом сердца есть у всех.
Бри кивнула. Нэнси видела: на самом деле ей неинтересно. А вот для Нэнси это было важно. Если сердце всего лишь одна из мышц, как их научил мистер Чудник, то почему люди влюбляются?
Глава 2
Герой с гитарой
Энди появился вскоре после того, как Нэнси вернулась домой. Он дал ей «пять», потом скинул с плеча ремень гитары, бросил бейсболку на диван. Бейсболку он носил почти не снимая. Нэнси, правда, казалось, что без неё он даже красивее.
Сегодня у Нэнси был шестой урок игры на гитаре. Они с Энди разучивали старую рок-песню. Называлась она «Дикарка».
– Ты чего, Джоджо? – спросил Энди у младшей сестрёнки Нэнси.
Только у него получилось «ты чё». Он разговаривал как все подростки. Потом Энди подхватил Джоджо и закружил в воздухе. Как будто она умеет летать.
– Ещё! – попросила Джоджо.
Тут вошла мама.
– Ну уж нет, барышня! Оставим Энди и Нэнси наедине.
– Ну? – спросил Энди, передав Джоджо маме. – Моя лучшая ученица упражнялась?
Нэнси хихикнула. Разумеется, она была лучшей ученицей Энди. Лучшей и единственной. Мама ответила на объявление, которое Энди повесил на доске объявлений в супермаркете.
Нэнси щёлкнула замочками на гитарном футляре. Её гитара была бирюзового цвета, колки – для подтягивания струн – из ненастоящей слоновой кости. Нэнси ею дорожила сильнее всех прочих своих вещей. Взявшись левой рукой за гриф, Нэнси начала бренчать медиатором по струнам.
