конечно, – задумчиво, явно просчитывая в уме какие-то варианты, произнес Субботин. – Хорошая была вещичка. Ну, да что ж теперь попишешь? Ладно! Это мы как-нибудь переживем. Главное, что у Сохатого рот на замке. Помер, и молодец. Теперь можешь писать в Москву все как есть – шпана, мол, рожа каторжная, протокольная, от такого всего можно ждать. Насчет креста не заикайся. Даже если он московским ментам в лапы угодил, все равно. Нам-то, тебе-то откуда знать, у кого Сохатый его уворовал? Может, он в самой Москве кого-нибудь ограбил. Мы за него не в ответе. Он – полноправный гражданин Российской Федерации, несудимый, неподнадзорный – имеет полное законное право ехать куда хочет, и мы с тобой ему не указ. Кто мы ему – мамки, няньки? Мы и знать не знали и ведать не ведали, что его сдуру аж в самую Москву занесло. Так ведь? Ладно, давай за упокой его грешной души, что ли.
Он мастерски, не примериваясь, налил себе и Басаргину еще ровно по полстакана и с торжественным видом официального лица, присутствующего на траурном митинге и только что произнесшего прощальную речь, поднес свою порцию ко рту.
– М-да, – неопределенно промямлил Басаргин, покачивая водку в стакане и задумчиво наблюдая за тем, как она плещется. – Так-то оно так. Только это, дядя Коля, еще не все.
– Чего? – Стакан с водкой замер у самых губ Субботина, очки тревожно блеснули. – Что еще стряслось?
– Да уж стряслось. Запрос-то, видишь ли, не на одного Сохатого пришел.
– А на кого ж еще-то? Он ведь один в Москву уехал.
– Это мы так думали, что один. А только, дядя Коля, в том самом магазине еще одного нашего волчанского нашли.
– Это кого же? – осторожно, чтобы не расплескать, ставя стакан обратно на стол, поинтересовался Николай Гаврилович. Рука у него заметно дрожала, и стакан он опустил очень вовремя.
– Макарьев Захар, – сказал Басаргин.
– Кто?!
Капитан не стал отвечать на этот риторический вопрос – он знал, что Субботин, дядя Коля, хорошо расслышал произнесенное имя с первого раза.
– Ну, Макар Степанович, – переварив полученное сообщение и немного переведя дух, зловещим тоном произнес Субботин. – Ну, сука мордастая!.. Подбираешься, значит. Вынюхиваешь.
– Похоже на то, – не стал спорить Басаргин, который и сам был не в восторге от новостей.
– Вот же мразь, – продолжал вполголоса бушевать Николай Гаврилович. – Родственничек, чтоб ему ни дна ни покрышки! Кто его приютил, кто пригрел? Кто денег на раскрутку дал? Бизнесмен хренов! Да если б не я, где бы он сейчас был?
– Думаю, на нарах, – предположил Басаргин. – Или в земельке.
– Да тут и думать нечего! Ах ты подонок! Вот это и называется – пригрел змею на груди! С-сук-кин сын, безотцовщина!
Набычившись, он немного подышал носом, чтобы успокоиться, и остро посмотрел на Басаргина исподлобья, поверх сдвинутых на кончик носа очков.
– Ну, чего притих? Давай, сыпь дальше! Что там еще в этом
