паспортный и таможенный контроль, получили наши вещи, погрузились в машину. Я с годовалым Костиком сидела сзади, а Алеша впереди. Он рассказывал о Таиланде, не мог остановиться. Мы проехали не больше двух-трех километров, и тут откуда-то появился самосвал. Он несся по противоположной стороне, а потом как-то вильнул в нашу сторону и врезался в минивэн. Удар, вспышка, пламя… Больше ничего не помню. Очнулась в больнице. Кричу: «Где Котик?» И слышу голос медсестры: «О котенке беспокоится, а муж заживо сгорел». Тут у меня перед глазами все поплыло, и я опять отключилась. А когда пришла в себя через пару дней, мне сказали, что сын мой жив, почти ни одной серьезной царапины, а мужа и его друга не спасли.
– Так вы – жена Алексея Гагарина? – воскликнул Андросов. – Я слышал об этой трагедии еще в Нью-Йорке. Мы не были лично знакомы, но мне говорили, что он был прекрасным переводчиком. У него было большое будущее…
За столом повисла тишина. Марина прикрыла глаза. Она не могла без содрогания вспоминать те ужасные секунды.
– А что было потом? – вдруг спросила Алла. Андросов и Марина посмотрели на нее с удивлением. Марине на минутку даже показалось, что перед ней сидела не прежняя богиня, красивая, теплая и доброжелательная, а какая-то Снежная Королева, холодная и жестокая – блондинка с твердым неподвижным взором. Готовая допрашивать ее точно бездушный следователь.
Хозяйка, точно почувствовав это, спохватилась:
– Извините, меня так взволновала ваша история, что я очень хочу узнать, чем все закончилось!
– Ничего, ничего, – ответила Марина. Она вновь на мгновение закрыла глаза. – Мне надо было привыкать жить реальной жизнью. Родители Алеши, похоронившие единственного сына, а вернее ящичек с малюсенькой горсточкой пепла, не смогли пережить его и вскоре умерли, один за другим. А мы с Костиком остались в их квартире на Большой Якиманке, куда они нас успели прописать. Костика я устроила в детский сад в конце Якиманского переулка. Там очень неплохо, воспитатели его любят, да и мне это удобно – по дороге на работу.
– Да, он чудесный, чудесный ребенок, его невозможно не полюбить, – воскликнула Алла. – А вот мне Господь детей не дал, – и вдруг из-под ее роскошных ресниц потекли слезы. Она заплакала так горько, что Марине даже стало неловко. Какое горе больше? Женщины, потерявшей любимого мужа или красавицы, не имеющей детей, но страстно мечтающей о них? Никому не дано знать ответа на этот вопрос. Горе у каждого свое. Но горе Аллы в этот момент показалось Марине совершенно искренним.
Она порывисто вскочила на ноги, подошла к хозяйке, обняла ее вздрагивающие плечи и сказала:
– Алла, если вам понравился мой Костик, вы можете видеться с ним столько, сколько хотите.
– Спасибо, дорогая. Я его уже полюбила всем сердцем, – благодарно прошептала Алла.
– Вы, Мариночка, мужественный человек. После такой трагедии легко сломаться, – заметил Андросов. – А вы и работаете, и сына воспитываете.
