Рэй, войдя на кухню.
– Взгляните-ка, кто решил наконец проснуться. – Он вырвал хлеб у меня из рук и бросил в миску Снаута. – Будет не слишком бесцеремонно с моей стороны, если я попрошу тебя пойти в персиковую палатку и чуть-чуть поработать? Тебя пока еще не выбрали королевой дня.
Я знаю, это звучит безумно, но до сих пор я думала, что Т. Рэй хотя бы немножко меня любит. Я не могла забыть, как он улыбался мне в церкви, когда я пела, держа в руках перевернутый вверх ногами сборник гимнов.
Я смотрела на его лицо. Оно было злобным и презрительным.
– Пока ты живешь под моей крышей, ты будешь делать, что я скажу! – заорал он.
«Тогда я найду другую крышу», – подумала я.
– Ты поняла? – спросил он.
– Да, сэр, я поняла.
И это было правдой. Я поняла, что новая крыша сможет сделать для меня невероятное.
Ближе к вечеру я поймала еще двух пчел. Лежа на животе поперек кровати, я наблюдала, как они кружатся внутри банки, не находя выхода.
Розалин сунула голову в дверь:
– Ты в порядке?
– Ага.
– Я ухожу. Скажи своему папаше, что я пойду завтра в город, так что меня не будет.
– Идешь в город? Возьми меня, – сказала я.
– А тебе зачем?
– Ну Розалин, ну пожалуйста.
– Тебе придется всю дорогу идти пешком.
– Ну и что.
– Почти все будет закрыто, кроме лотков с фейерверками и бакалеи.
– Ну и что. Я просто хочу в свой день рождения выйти куда-нибудь из дому.
– Ладно, только отпросись у своего папаши. Я зайду за тобой утром.
Она уже вышла за дверь, когда я ее окликнула:
– Чего это ты собралась в город?
Мгновение она продолжала стоять ко мне спиной, совершенно не шевелясь. Когда она обернулась, лицо ее выглядело мягким и изменившимся, словно это была другая Розалин. Она сунула руку в карман, порылась в нем и вытащила сложенный блокнотный листок. Она села на кровать рядом со мной. Я потирала свои ноги, пока она разглаживала листок у себя на коленях.
Ее имя, Розалин Дэйз, было написано на этом листке по меньшей мере раз двадцать пять, крупными письменными буквами, как первая работа, которую ты сдаешь в начале учебного года в школе.
– Тут я тренировалась, – сказала она. – Ведь четвертого июля в церкви для цветных будет слет избирателей. Я регистрируюсь, чтобы голосовать.
У меня в желудке возникло неприятное ощущение. Накануне по телевизору сказали, что какого-то человека в Миссисипи убили за то, что он зарегистрировался для голосования. И я лично слышала, как мистер Басси, один из дьяконов, сказал Т. Рэю: «Не волнуйтесь, они потребуют, чтобы те писали свои имена безукоризненным письменным шрифтом, и не дадут им учетной карточки, если они забудут поставить хотя бы птичку над „й“ или сделать петлю в букве „у“».
Я разглядывала завитки в «Р» Розалин.
– A T. Рэй знает, что ты делаешь?
– Т.
