style="font-size:15px;"> В отделении для белых я нашла телефон-автомат. Над информационной стойкой я увидела номер больницы и набрала его, попросив дежурную медсестру «цветного» отделения.
Я прочистила горло.
– Это жена надзирателя из полицейского участка, – сказала я ответившей мне девушке. – Мистер Гастон хочет, чтобы вы отослали полицейского, который у вас дежурит, назад в участок. Скажите, что должен приехать священник, чтобы подписать кое-какие бумаги, а мистер Гастон не может здесь находиться, поскольку ему надо срочно уйти. Так что, пожалуйста, скажите, чтобы он сразу же шел сюда.
Какая-то часть меня произносила эти слова, а другая часть слушала, как я их говорю, и думала. Думала то об исправительной школе, то о колонии для юных правонарушителей и понимала, что скоро я наверняка окажусь в одной из них…
Я прокралась в «цветное» отделение и встала, сгорбившись над фонтанчиком питьевой воды, искоса глядя, как девушка в белом, активно жестикулируя, пересказывает ему мое послание. Я видела, как полицейский надел свою фуражку, прошествовал по коридору и вышел за дверь.
В коридоре я огляделась по сторонам. Чтобы добраться до двери, нужно было пройти мимо стойки дежурной сестры, но девушка в белом была занята – опустив голову, она что-то писала.
– Иди, будто ты посетитель, – сказала я Розалин.
Когда мы были на полпути к стойке, девушка прекратила писать и встала.
– Дерьма кусок, – прошептала я. Схватив Розалин за руку, я втащила ее в какую-то комнату.
Крошечная старушка сидела на кровати, как птица на насесте. Ее лицо напоминало сморщенную черничину. Когда она нас увидела, ее рот приоткрылся, а язык изогнулся, как запятая, потерявшая свое место.
– Мне бы воды чуток, – сказала она.
Розалин налила из кувшина и протянула ей стакан, пока я, прижимая сумку к груди, выглядывала в коридор.
Я увидела, как девушка, взяв какую-то бутылку, исчезла в комнате за несколько дверей от нас.
– Пошли, – сказала я.
– Уже уходите? – спросила старушка.
– Ага, но я вернусь еще до вечера – это уж как пить дать, – ответила Розалин, скорее мне, нежели этой женщине.
На этот раз мы повели себя не как посетители, а рванули бегом.
Снаружи я схватила Розалин за руку и потащила за собой.
– Поскольку ты все так хорошо продумала, то, полагаю, ты знаешь, куда мы идем, – с выражением сказала она.
– Мы идем к Сороковому шоссе и ловим там машину до Тибурона, Южная Каролина. По крайней мере попробуем.
Мы шли окольными путями, сначала через городской парк, пройдя по узкой аллее до Ланкастер-стрит, затем несколько кварталов до Мэй-Понд-роуд, где, пройдя бакалею Глена, свернули на пустырь.
Мы пробирались через заросли кустов и цветов, среди стрекоз и запаха каролинского жасмина, столь густого, что я почти видела, как он клубится в воздухе, подобно золотистому дымку. Розалин не спрашивала меня, почему мы едем
