ее люди: братья Яким и Петр, боярин Захария, княжеские слуги-выкресты агарянин Анбал и жид Ифраим. Облаченная в траурные одежды, подчеркивающие белизну ее кожи, Улита восседала во главе стола, гордо вскинув все еще красивую голову и пристально вглядываясь в лица своих соумышленников.
– Итак, настало время действовать, – промолвила она, сомкнув тонкие пальцы унизанных перстнями рук. – Мой супруг, тиран и изверг, окончательно лишился рассудка и в своей слепой злобе не щадит никого. Его отец отнял у нас отца, он лишил нас возлюбленного брата. Будем ли мы ждать, когда и наши головы упадут с плахи?
– Ты права, сестра, – согласился Яким. – Мы ждали слишком долго. Но и не напрасно было сие ожидание. За последние годы Андрей сумел настроить против себя всех. Старшие города не могут простить ему возвышения Владимира, боярство небрежения к нему – он не удостаивает бояр даже приглашением на княжеские охоты, предпочитая общество своих безродных дружинников! Князья негодуют на попрание их законных прав и чинимые им оскорбления, будто бы они не такие же Рюриковичи, а без малого смерды – так норовит обходиться с ними тиран! Все ропщут против него, и не в ком ему теперь искать опоры. Все вздохнут с облегчением, когда его не станет!
– Все ли? – усомнился Захария. – Ты забыл о горожанах, купцах, смердах. Облагоденствованные князем, они любят его.
– Любовь смердов остывает, как горячий навоз! – воскликнул Петр. – Едва лишь некому становится питать ее! Подлый народ не способен к благодарности.
– И все-таки, узнав о злодействе, он может возмутиться против нас!
– Не возмутится, – спокойно отозвался Яким. – Мы устроим великую тризну… Выкатим все бочки с вином, чтобы смерды пили за упокой души своего князя. А потом откроем врата в княжеские палаты, чтобы эта нуждающаяся братия взяла там все, что пожелает. Это тебе не княжеская похлебка! В княжеских палатах есть чем поживиться!
Захария побледнел:
– Вы хотите толкнуть народ на грабежи и буйства? Это безумие! Начав грабить княжеский замок, они доберутся и до наших теремов!
– Больно труслив ты, боярин, – нахмурилась Улита. – Скажи по правде, верно ли ты с нами?
– Я с вами, ибо князь на меня гневен, и я не хочу очутиться на плахе… И все же смерды любят князя! Это ведь они прозвали его Боголюбским. Они не простят его убийства, даже если вы напоите их.
– Мы сделаем лучше, мы сделаемся их благодетелями сами, – усмехнулся Петр. – Анбал! – обратился он к темнолицему агарянину. – И ты, Ефрем, – кивнул жиду. – Скажите-ка нам, не князю ли Андрею обязаны вы всем? Вы явились на Русь нищими и безродными, а князь крестил вас, принял во служение. И, вот, теперь вы служите в княжеском замке, ни в чем не зная нужды, обласканные им и облеченные его доверием. Почто же вы решили предать вашего господина?
– Правду ты сказал, боярин, – отозвался Ифраим, – князь наш благодетель, и мы
