как повернется дело. Жарко пришлось передовым русским отрядам. Им надлежало отвлечь на себя внимание печенегов, изобразить большую силу и как можно дольше продержать врага в этом обмане… Лучшие богатыри пошли в тот смертный бой, наперед зная, что не сносить им головы в неравной сече. И пока бились они, истекая кровью, тесня кочевников от киевских стен, из ворот города верхом вылетело несколько всадников, одним из которых была женщина… Прежде чем печенеги, занятые боем, успели броситься в погоню, они уже садились в ладьи, причалившие к берегу.
Когда княгиня и ее внуки были в безопасности, печенежский князь подал знак, что желает говорить с предводителем русского войска. Расступились прочь друг от друга враждующие рати, оставляя на поле брани многочисленных убитых, и заместо них съехались посреди него грозный печенег и воевода Претич.
– Ты кто? Князь? – спросил вождь поганых.
– Нет, – честно ответил воевода. – Я муж княжой и пришел в сторожах. Но грядет по мне полк с князем, бесчисленное множество войска. Меня же он послал вперед себя, узнав, что смеешь ты чинить обиду его матери и сыновьям.
– Что же, близко твой князь?
– Близко, и ты знаешь не хуже моего, сколь грозен он к своим врагам.
Печенег помолчал, озирая еще дымящееся поле недавней битвы.
– Мы не станем продолжать бой, – произнес он наконец. – Будь мне другом отныне! В знак перемирия прими от меня этот дар, – по знаку вождя один из сопровождавших его кочевников подал Претичу саблю, лук со стрелами и подвел буланого коня. Воевода в долгу не остался и послал своего отрока передать новообретенному «другу» меч, щит и броню. На том и разъехались…
***
Печенеги, напуганные вестью о приближении Святослава, отошли от Киева. Киевляне же послали к нему гонца сказать: «Ты, князь, чужой земли ищешь и ее блюдешь, от своей же отрекся. Чуть-чуть не взяли нас печенеги вместе с твоею матерью и детьми. Если не придешь и не оборонишь нас, то опять возьмут. Неужели не жаль тебе ни отчины своей, ни матери-старухи, ни детей малых?» С этими до дерзости горькими словами послан был на Дунай, в далекий Переяславец Первуша. Решили киевляне, что Святослав не прогневится за тяжелое слово на спасителя своей матери и детей, на сына своего ближайшего соратника.
Почернел лицом князь, узнав грозную весть, и на другое же утро, возмутившись духом, помчался с дружиною на выручку киевлянам. Как неотвратимая гроза явился необоримый из болгарских земель и сурово покарал кочевников за их вторжение. Свершив положенную месть и водворив спокойствие в русских пределах, он вновь засобирался в чужие края. Княгиня Ольга просила сына не покидать Киева до ее кончины, и Святослав исполнил волю матери. Схоронив ее по христианскому обычаю, как завещала она, и разделив Русь между тремя своими сыновьями, он возвратился в Болгарию, где, однако, встречен был враждебно. Звезда Святослава катилась к своему концу, но он не чувствовал этого. Он еще сумел принудить к покорности болгар и разорить многие византийские земли на пути к Царьграду. Однако,
