знаю, сколько я пробыл без сознания, но когда пришел в себя и принялся испуганно озираться, никаких изменений в подвале заметить не удалось. Ни на первый, ни на второй взгляд.
Все трупы оставались на своих местах, даже отрубленная старухой нога и ее же тесак. Сама поверженная гоблинша валялась там же и в том самом положении, в котором я ее запомнил. Новых действующих лиц, слава богу, не прибавилось.
Даже куда более изощренная попытка оценить прошедшее время по длине светового пятна из дверного проема не принесла никаких новых открытий. А вот стоило схлынуть панике, как стало понятно, что некоторые изменения все же имеются. У меня в голове.
К Сане Кузнецову, ну или «к старшему менеджеру отдела продаж бытовой техники Александру Валентиновичу» – в последние годы я даже мысленно привык себя воспринимать именно так – прибавились воспоминания некоего «Теодорих».
«Дирка» – как предпочитали называть его соседи-ровесники, или «Тьерри» – как к нему обращались дома.
Никаких сомнений у меня не было: я – это я, Саня. Но и «Дирк-Теодорих» – тоже был не так чтобы совсем чужим. Так же однозначно я отчего-то был уверен, что никогда раньше раздвоением личности не страдал, и что не стоит беспокоиться на этот счет и сейчас.
Хотя с беспокойством было, конечно, все не так уж и очевидно. Такой здоровый «холодильник» со специфическими запасами нужен, чтобы прокормить намного больше, чем одну единственную старуху. Сожрать-то она могла бы и больше, но вот добыть – уже вряд ли.
«…Блин, пожалуй, мне и правда хватит уже разлеживаться…» – оказалось, с момента короткой схватки и последующего беспамятства, я заметно окреп.
Встать и пройтись через весь подвал за тесаком удалось почти без труда. Меня, конечно, пошатывало, подташнивало, да и голова немного кружилась, но идти получалось достаточно уверенно.
В тот момент, когда я выбрался в более-менее освещенную часть подвала и вооружился, меня ожидало еще одно потрясение. Правда, удалось обойтись без обмороков. Тело было не мое.
Точнее не так.
Тело было мое, и подчинялось оно с каждым шагом все лучше, но ничего общего с немного обрюзгшим к своим сорока жителем Подмосковья оно не имело. Туловищу и всему прочему было не больше 12-15 лет. А если принять за гипотезу, что раньше оно принадлежало Дирку-Теодориху, то можно было определить даже точнее – прежнему хозяину было тринадцать с половиной полных лет.
Просто он был довольно крепким и вообще – непривычно развитым по сравнению с другими известными мне подростками. Судя по загрубевшей коже на руках – ни мышку, ни клавиатуру парень никогда даже в глаза не видел. На это же намекало и полное отсутствие в подвале проводки, крюки для мяса и тесак, откованные явно кустарно.
Об этом же твердила и жалкая кучка однообразных и так же вручную сшитых штанов, курток рубашек и платьев в углу мертвецкой. Застарелая вонище от них разила, дай боже, но идти нагишом было еще хуже.
Не
