остальное… – давясь, прохрипел он.
Меня вновь закружило это веселье. Хитрые смешинки бегали по его глазам. И мы, от души хлопая друг друга по плечам, хохотали долго, до самого отбытия. Я даже вдохнуть не успел. Свет померк, меня качнуло и Валеркина тень передо мной, набирая ход, кинулась прямо сквозь меня. Но я ничего не почувствовал. И вспомнил, что такое уже было, когда в первый раз я прошёл сквозь дверь в своей комнате. Во время перехода мир физический становился каким-то нематериальным.
Большой красный и тусклый фонарь за окном всё ускоряясь и склоняясь ниже поплыл к противоположному углу оконного проёма. Какое-то облако быстро сгустилось в комнате прямо передо мной. Когда я разглядел в облаке знакомые черты, снова стало светло. Передо мной стоял Димка.
– Ну как? – одновременно спросили мы друг друга.
И тоже рассмеялись, но быстро перестали. Я всё ещё продолжал переживать радостную встречу с собой.
– Как радиометр? – всё улыбаясь, вернул меня на землю Димка.
И я только сейчас обратил внимание, что радиометр на руке издавал какие-то звуки. Тихие, потому что кричалка радиометра, вероятно, была с обратной стороны и оказалась заглушеной рукой. А крупные цифры, которые раньше были зелёными, стали красными: «3,2». Я развернул радиометр к Димке.
– Ого! – сказал он. – Больше трёх микрозивертов в час!
– А допускается три десятые. – напомнил я.
– Фоновые три десятых уже не допускаются! Но не бойся, фоновое значение у нас в норме, меньше двух десятых…
– Как это, не бойся! У нас в десять раз превышена предельная доза! – и я постучал ногтем по стеклу радиометра.
– Это не фоновое значение. Это значение в те считанные доли секунды, когда тот реактор набирал мощность для прыжка! И очень, кстати, скромно. Рентгеновский аппарат, например, выдаёт что-то около миллизиверта, в сотни раз больше, но тоже недолго. А смертельной считается разовая доза в несколько зивертов. Так что безопасность у нас обеспечена! Излучение в миллион раз не дотягивает до смертельного.
Гм! Миллион до смертельного. Меня это почти успокоило. Я осторожно снял часы и стал отлеплять от руки Вовкин радиометр. Снова со скотчем выдрал из руки пару волосков. Поморщился: больно!
– Слушай, Димыч! А дядя Витя умер всё-таки от рака…
– А он с детства игрался с часами – отмахнулся Профессор. – И скончался после сорока пяти лет таких забав. Ты вполне можешь озаботиться, выкинуть машину времени в мусорный бак и доживёшь до пенсии здоровеньким.
Это Профессор вовремя ввернул про ненужную машину времени. Таким ценным обладанием станет разбрасываться только недоумок! Какой смысл ждать спокойной старости, если отнять у себя такую фантастическую игрушку, со столь невероятным потенциалом!
И мне пришла любопытная мысль:
– А, интересно, в каком году можно стало использовать изотопные источники в бытовых целях?
И мы посмотрели друг на друга удивлённо. Навряд ли это могло случиться в ближайшие столетия, потому что радиоактивные источники
