мрачный какой? Не рад за своего барина?
– Рад, мин херц, – тихо ответил слуга.
– Что-то я радости не слышу! – ехидно сказал Саша. – Погромче давай, да на меня смотри, не в пол!
– Счастья вам в супружестве, мин херц! – громко сказал Ванька, глядя барину в глаза. – Вам и вашей жене!
– Другое дело, – довольно улыбнулся Саша. – А если ты, холоп блудливый, – тон его внезапно поменялся, – если ты, смерд вонючий, что задумаешь или сбежать замыслишь… – нешуточная угроза прозвучала в голосе. – Я её со свету сживу, понял? Понял?! Живьём закопаю!
– Мин херц, я не разумею, у меня и в мыслях не было… – пробормотал Ванька. Барин как будто в душу ему заглянул, в самое нутро: какие только мысли не посетили его за эти несколько минут! Вплоть до смертоубийства.
– В мыслях не было? Это хорошо! – угроза вновь сменилась ехидством. – А тебя мы скоро женим, друг мой! На Дуньке! Самая та баба для тебя. Прибери тут!
С этими словами Александр вышел, а Ванька где стоял, там и рухнул на пол, ощущая полнейшее бессилие. Ноги подкосились, душа ринулась в преисподнюю. Вцепившись зубами в рукав, а заодно и в руку, парень заглушил вопль ярости…
Покатились-поехали будни имения, приближалась страдная пора.
– Матушка Елизавета Владимировна? – постучав, Ванька робко просунулся в кабинет барыни.
– Ваня? – подняла она голову от бумаг. – Заходи, дружок!
От ласкового голоса барыни и от слова «дружок», которым она назвала его, как всегда защемило в груди. Ванька стал у самых дверей, переминаясь с ноги на ногу.
– Что ты хотел, милый?
– Матушка, страда пришла… хочу в поле поработать… Дозвольте?
Барыня заметно удивилась:
– Зачем тебе? Эти труды тяжкие. А ты вырос при нас, тяжёлой работы не знаешь.
– Я знаю, матушка, что не приучен, но уж очень хочется мне за хлебушек пострадать!
– Что за блажь на тебя нашла? – покачала она головой, внимательно глядя на парня. – А что Александр Андреич говорит?
– А я… – Ванька замялся, – я, государыня-матушка…
– Не финти! – прикрикнула она. – Говори как есть.
– Я у барина не спрашивался.
– Как же так, Ваня? – Елизавета Владимировна сплела пальцы в замок и сжала их. – Он твой хозяин, твой… брат молочный. А ты через его голову… ко мне побежал… Что происходит, Ваня? – неожиданно спросила она.
– Ничего, матушка, – парень опешил и не знал, что сказать.
– Почему ты не спросился у него?
– А он не отпустит… – Ванька опустил голову. – Он не отпустит, матушка. Потому я к вам и пришёл. Дозвольте в поля… уйти! – юноша вскинул на неё умоляющие глаза.
– Задал ты мне задачку, вьюнош… – медленно сказала барыня. – Чувствую, что-то неладное творится у нас в доме. Саша… настроение у него меняется, как ветер по весне… Пульхерия то плачет,
