он еще видел яркое раскаленное солнце фонаря, но потом оно, качнувшись, медленно стало гаснуть, пока не превратилось в огромную черную дыру, разом поглотившую весь свет.
На ослепительно белом, пока еще не истоптанном снегу переливались блестящие цветные кругляши конфетти и серебрились вдруг выросшие посреди зимы, а потому абсолютно неуместные ромашки, выпавшие из разжавшейся Ромкиной руки. Но их уже неумолимо накрывал своими шелковистыми лепестками расцветший у мальчика на макушке ослепительно-красный мак.
Глава 4
Маркус метался и стонал во сне. Он никак не мог понять, почему ему становится все жарче и жарче, как будто бы на него направлены нещадно-обжигающие софиты[12], – сотни, нет, тысячи сверкающих расплавленным золотом солнц.
Но если на почему-то ярко-зеленом, почти изумрудном небе сияют такие ослепительные солнца, то откуда же тогда появились белые, полупрозрачные облака, легкими перышками прилепившиеся к золотым солнечным шарам?
Хотя… какое же это небо? Это бескрайний луг, усеянный маленькими любопытными ромашками, радостно глядящими из-под белых ресничек на окружающий их большой и прекрасный мир во все свои удивленные круглые желтые глазенки.
А над ромашками жужжат толстые, мохнатые коричневые шмели, порхают воздушные, переливающиеся всеми цветами радуги бабочки – жемчужные, кремовые, розовые, пурпурные, фиолетовые и самые яркие – карминно-красные…
Да ведь это и не бабочки вовсе, а изящные маки-самосейки с разноцветными венчиками. Просто лепестки оторвались от высохших на жарком солнце стеблей и, опадая, кружатся в воздухе, подобно огромным мотылькам, и застилают своими бархатистыми крыльями маленькие солнышки ромашек.
Маковые коробочки шумно лопаются, точно воздушные шарики, и из них сплошным потоком сыплются и сыплются мелкие черные семена, на лету почему-то превращающиеся в крупные цветные горошины конфет.
Но вот уже не шоколадное драже, а круглые ледяные градины величиной с голубиное яйцо больно бьют по лицу и по непокрытой голове младшего помощника, и она раскалывается на мелкие куски со стеклянным звоном, как старая фарфоровая чашка.
Маркус проснулся внезапно от сильного и болезненного, хорошо ощутимого толчка. Жесткая односпальная кровать надрывно гудела всеми своими натруженными пружинами.
«Странно… – подумал он. – Разве здесь бывают неботрясения?»
На его долгой памяти такого еще никогда не случалось. Но все когда-то происходит в первый раз.
Маркуса обдала жаркая волна пота, выступившего на лбу крупными каплями. Так бывает, когда вдруг посреди ночи, вздрогнув всем телом, просыпаешься невесть от чего. Он нехотя встал, натянул оставшийся ему на память еще из прошлой жизни женский фланелевый цветастый халат и, тяжело шаркая ногами в синих вельветовых тапочках со стоптанными задниками, поплелся
Софит (итал. soffito – потолок) – металлическая конструкция для подвеса осветительных приборов над сценой, поднимаемая и опускаемая с помощью электропривода.
