уважаемый на заводе человек, участник войны и вообще «супер дед», каким считает его Митя. Он в семье и за маму, и за папу, и за себя, деда. Так уж вышло, Дима и сестрёнка Света остались без родителей ещё в раннем детстве. Их отец Александр Александрович Копылов и мать Ольга Петровна погибли. История печальная, трагическая и, в общем-то, до конца не известная. Никто не может толком рассказать, что же произошло на самом деле. Работали оба в институте, в одной лаборатории. В один день поступили на работу, в один день и умерли. Несчастный случай на эксперименте – так объяснили родственникам причину гибели родителей Димы и Светы. Да и родственников-то практически никого у них нет: дед да больная тётка в деревне. Дед ещё в те годы был силён и при здоровье, он и оформил на себя опекунство детей. Ясли, сад, школа – всё это в прошлом. А в настоящем – Дима оканчивает институт, будущий биолог, можно сказать «пошёл по стопам родителей», Света поступила в университет на первый курс филологического факультета.
И всё бы ничего, как говорят люди, «жить-поживать да добра наживать», если бы не одна история, которую я хочу вам рассказать. А случилось это в тот самый промозглый осенний день, с чего я и начал свой рассказ.
В тот день, как обычно, поворчав у окна по поводу всяких неприятностей в доме, на улице, в городе и стране в целом, Александр Иванович, шаркая ногами и потупив голову, направился на кухню. Взяв в руки старый алюминиевый чайник, он бережно протёр рукой потемневшую от времени гравированную надпись – «Саше и Маше, в день свадьбы, от товарищей по работе мартеновского цеха. 14.01.1952». Каждый раз, когда он смотрел на эту надпись, в душе его возникали радостные чувства, а в мыслях – тёплые воспоминания. С такими положительными эмоциями он обычно наливал в чайник воды и ставил на голубой огонёк газовой горелки. То же он сделал и в этот раз. Поставив чайник на газовую плиту греться, Александр Иванович вышел из кухни в коридор. «Надо бы проверить почту», – решил он, после чего, взяв ключ от почтового ящика, вышел на лестницу. Когда он открыл почтовый ящик, в руки посыпалась куча бумаг. «Реклама, реклама, ещё реклама. И не жалко им бумаги», – подумал он. С открытого на лестничной площадке окна потянуло холодным ветерком. «Вот это, вот первый этаж, сквозит как в трубе», – сурово проворчал Александр Иванович. И тут он услышал до боли знакомый звук. «Щёлк» – эхом раздалось по лестнице. Где-то с полминуты Александр Иванович стоял, оцепенело у почтового ящика. Затем, бросив на пол всю рекламную продукцию, быстро зашаркал к двери своей квартиры. «Японский самурай! Чтоб тебя…» – отчаянно воскликнул дед. Но, применив все имеющиеся у него силы на дверную ручку, безусловно, понял, что в квартиру ему без посторонней помощи не попасть. Дверь захлопнулась наглухо.
Присев на ступеньки лестничной площадки, Александр Иванович тяжело вздохнул и напряг свою память на раннее утро, когда уходили из дома Митя и Светик. Что-то проскочило в голове: «Около восьми вечера придёт Митя, а в шесть – Светик. Или наоборот. Да какая, к чёрту, разница, всё равно сидеть тут в тапочках часов десять, не меньше». Настроение резко ухудшилось, а вместе с ним ушёл весь позитив от подарочного чайника. «Кстати о чайнике, – подумал Александр Иванович. – Что делать-то, ведь он на газу стоит. А вдруг пожар будет? Да и чайник жалко! Тьфу, вот беда-то». Размышляя о внезапно возникшей проблеме, озадаченный дед и сам не заметил, как рядом с ним, на соседней ступеньке, весело приземлился Вертолёт. Так звали соседскую собаку, с квартиры напротив. Вообще, все соседи его называли Вертик, но хозяева упорно поправляли, Вертолёт. Эта добрая и ласковая дворняга, раскрашенная чёрно-белыми кружочками, как породистый далматинец, ничего не придумала лучше, как положить свою тёплую шершавую голову на колени Александра Ивановича и заскулить.
«О боже… ты ещё тут рыдать будешь! Чего ты воешь-то? Без тебя тошно!» – вопросительно, глядя в карие глаза Вертика, произнёс дед. Вертик, облизнувшись, потряс головой и заскулил ещё больше. Из квартиры напротив вышел сосед. Толстый, волосатый человек, лет тридцати, внешне напоминающий жителя горного Кавказа, неповоротливо развернулся одним боком к двери, другим к Александру Ивановичу. Низким баритоном, с грузинским акцентом вежливо спросил: «Простите, а чего вы тут сидите?»
– Кто это Вы? – вопросом на вопрос удручённо ответил дед.
– Ну, Вы с Вертолётом?
– А-а-а, да так, сидим просто.
– Как это просто? А почему здесь?
– А где же нам сидеть?
– Ну, дома, например.
– У кого дома?
– Ну, у Вас, например.
– С Вертиком?
– Да. То есть, нет. Вертолёт… Вертолёт, иди домой, домой!
Собака, повиляв хвостом, потёрлась о колени Александра Ивановича и быстро прошмыгнула в квартиру. Тот, в свою очередь, встал и, облокотившись о перила, строго посмотрел в глаза соседа.
– Гусен, помоги!
– А что случилось-то?
– Дверь захлопнулась.
