ПЕТУШНЯ
ОБЛОМАННЫЙ СЕКС
За тридцать лет жизни Ярослав Мирославович Волжский добился много. Блестяще окончив школу, перебрался из маленького городка в Ивановской области в Большой город. Там блестяще окончил университет. Поступил в одну из популярнейших газет в стране. Публикации молодого журналиста сразу принесли ему всероссийскую известность. Хозяин издательского дома, коему принадлежала газета, благоволил к парню. Быстро двигал его по служебной лестнице: из корреспондентов в специальные корреспонденты, затем в обозреватели, а там в ведущие обозреватели. Ярослав служил в криминальной хронике. Участвовал в освещении расследования резонансных преступлений, разоблачал оборотней в погонах, крупных чиновников-взяточников, губернаторов-коррупционеров, взяткодателей-бизнесменов. Случалось, «проезжался» даже по высшим эшелонам власти. Его острые статьи и репортажи читатель, в-первую очередь малоимущий, встречал с огромным интересом. Это способствовало росту тиражей, числа постоянных подписчиков – того, к чему стремится всякий владелец издательского дома, всякий главный редактор газеты или журнала. Одновременно Волжский сотрудничал еще в паре изданий и популярном журнале, существовавшем около века, сумевшим выжить в «лихие девяностые», когда рушилось все. По трудам был и доход. Молодой человек приобрел квартиру в центре, правда нуждавшуюся в ремонте, недорогую иномарку, в которой установил мотор от гоночного «Порше», что неоднократно спасало его от бандитских погонь. Свою неблагозвучную фамилию Вошкин, он быстро поменял на созвучную, но более благородную Волжский. Хотел изменить также отчество, но родитель не позволил. Приходилось представляться: «Слава, просто Слава», поскольку собеседники нередко путали и называли его не Мирославовичем, а Малосраловичем или Мимосраловичем. Зато чем-то было похоже на киношное: «Бонд. Джеймс Бонд». Особенно когда это произносилось с интонациями Шона Коннери – исполнителя роли легендарного разведчика.
Случались досадные проколы. Пару раз Волжского отлавливали и крепко били «братки». Раз даже расколотили дорогущую фотоаппаратуру. Не помогли походы в тренажерный зал, в школу боевых единоборств. Приемы рукопашного боя, столетиями отработанного русским народом, и усовершенствованного сидельцами в местах лишения свободы, оказались куда более действенными, чем махание руками-ногами, завезенное из Восточной Азии. В обоих случаях от расправы спас бывший начальник «убойного отдела» Виталий Валентинович Крупин (см. сборник детективов «Хреновые шуточки»). В тот период журналист всеми силами пытался доказать, что Крупин связан с вором в законе по кличке Бейрут, а через него с преступным миром. Хотя началось с пустяка – Виталий Валентинович резко оборвал Мирославовича на одной из пресс-конференций, чем до глубины души оскорбил «акулу пера». Слежка за подполковником, а позже за полковником постепенно превратилась в манию и стоила редакции огромных денег. После гибели Крупина главный редактор газеты, видевший в Волжском конкурента, хотел даже удержать с того затраты. Спас хозяин издательского дома, души не чаявший в Славе. Платить ничего не пришлось. Зато получил новую должность – стал креативным директором издательства. Жалование заоблачное, ответственности никакой, работа не по заданиям редакции, а по нравящейся тематике. Хотел даже перетащить родителей в мегаполис. Отец – главный редактор местной газеты – отказал сразу:
– Лучше быть первым парнем на деревне, чем последним в городе!
Мать, с которой общался по скайпу, лишь всплеснула руками:
– Кто меня возьмет директором школы?! Сам писал, сынок, такое назначение у вас стоит огромных денег, да еще в долларах! Да и что хорошего в Большом городе? Духота, выхлопные газы, люди злые – куда-то бегут, словно сумасшедшие! Норовят смести со своего пути. Даже девушки! У нас совсем по-другому! Волга, леса, грибы, ягоды. А воздух какой чистый?! От людей почет и уважение. Нет, сынок, не поедем мы с папой!
Бывали накладки и по работе. Опубликовал книгу не в своем, в другом – более мощном издательстве. Там не только заплатили куда больше, но и пробили престижную всероссийскую премию. Хозяин вызвал «на ковер».
– Давай, Слава, договоримся на будущее. Твоя трудовая книжка лежит у нас. Трудовой стаж идет у нас. Зарплата, может быть, не слишком большая, но стабильная идет у нас. Значит, все лучшие произведения ты должен публиковать у нас! Другому за такие художества я бы указал на дверь. Тебя пока журю по-отечески. Да и поосмотрись! Народ тебя не очень любит. Пока я хозяин – защищу. Но если продам издательский дом, всякое может случиться…
Народ, действительно, не шибко любил Волжского. Кто-то завидовал головокружительной карьере и популярности. Кто-то за высокомерие, нежелание даже подать руку при встрече. Девчата, поначалу вешавшиеся на Ярослава, видя его холодность, прозвали Педерастом Педерастовичем. Правда, с несколькими редакционными лесбиянками он дружил, пока не стал креативным директором. Там начал «держать дистанцию», чем вызвал недовольство бывших приятельниц.
