к столу и практически силой, угощать.
– Ванёк, пей! – совал он рюмку, из которой всё разливалось, мальчишке.
– Я Андрей. – бедный парнишка оглядывался по сторонам в поисках поддержки, но все отводили взгляд. – И я на работе не пью.
– Так я тебе организую. Станешь прям щас безработным. Хочешь? – и тыкал в испуганного официанта рюмкой.
Алекса смотрела на него с искренним сочувствием. Но остановить Руслана не решалась и она. Насколько сильно она его любила, настолько и боялась.
Когда же он приносил очередную безделушку и дарил, нет – просто кидал на диван, бросая на неё хозяйский взгляд, Александра не визжала от восторга и уж тем более, не задавала глупых вопросов, типа: «Ой, откуда?»
Она прекрасно догадывалась – откуда. Варианта два. Либо сами отдали, либо пришлось отдать. Зная Руслана, уж лучше вовремя отдать. Есть вероятность остаться почти невредимым. Но это уже больше зависело от темы «встречи».
Да, можно сказать, что Алекса добилась своего – она живёт в дорого обставленной квартире, на шоппинг в местные магазины даже не заглядывает – слетать в ГУМ с Кейт или какой другой девчонкой – не проблема. Отдых в любых, в основном, безвизовых, странах. Всё есть…
Кроме спокойствия и, как бы банально не звучало, женского счастья.
Руслан окружил её не только дорогими, по меркам этого города, игрушками, но кучей требований.
Школьные подруги под запретом. Фото все строго через разрешение. Лишнего не болтать. С папой…
Это было самое больное – папа, который осмелился высказаться против их отношений – был под запретом. Благо, он остался в городке её детства, далеко от клешней Руслана. Но как же не хватало его. Самого родного человека на земле.
Именно он воспитывал её с тех пор, как мама погибла в том страшном ДТП. Поэтому, она и была всё детство завсегдатаем летних лагерей – папа боялся оставлять свою любимую хулиганку одну дома. А работать было нужно. Конечно, тогда она этого не понимала и каждый раз показывала характер, вредничала. Не хотела уезжать на целых три недели из дома. А папа крепко обнимал и обещал приезжать каждые выходные. И он почти всегда держал слово.
С мыслями об отце, Алекса и уснула.
…В это время, где-то, но гораздо ближе, чем она могла предположить, с нечёткой полароидной фотографией в одной руке и телефоном – в другой, сидел он. Тот самый Сашка, верный паж, как она звала его тогда, в детстве.
Собеседница уже несколько минут, как перестала светиться в сети, но он продолжать смотреть на экран.
Это было каким-то чудом. По телу бежала дрожь. Хотелось сорваться и поехать к ней. Сказать, что это фото он совсем случайно сохранил. Он берёг его все эти годы. Как и то нежное чувство, переросшее из детской привязанности в нечто большее.
Алекса…
Даже имя звучало, как само желание. Невыносимое и такое недоступное. Хотя, все эти годы он был где-то неподалёку, незримо для неё и мучительно для себя.
Год
