орий с четкими границами. Это, скорее, сериал, который невозможно порубить на серии и сезоны, но я попытаюсь.
Однако, если копать в самое начало, может и вовсе выясниться, что я пишу все это лишь потому, что моя прапрабабушка отказалась от аборта. Итак, допуская огрехи и возможное неверное толкование всех поступков, началом условимся считать выпуск из девятого класса и поступление в колледж.
"Почему же так поздно? – спросите вы. – Что ты делал чертовы шестнадцать лет? Где родился, как звали твоего отца, мать? Где вся та информация, которую мы забудем уже через минуту?!"
Что ж, расскажу вам вкратце приквел моей жизни. Покойные родители почти не сыграли роли в этой истории. Возможно, для придания клишированно-страдальческого образа мне стоит драматически упомянуть, что моя мать умерла еще когда мне было три, а отец – всего год назад, но, право, я точно не собираюсь оправдывать и мотивировать все свои действия классическим "У меня не характер дрянной, а детство тяжелое".
Что же до места моего рождения, то я был зачат, рожден и взращен в такой далекой дыре, что вряд ли название моего села вам хоть о чем-нибудь скажет. Пожалуй, важно здесь лишь то, что в месте моего первичного обитания было настолько мало людей и вообще всего, что ничего интересного произойти там не могло априори. Потому примем шестнадцать лет за точку старта.
Было бы преступлением не упомянуть еще кое-что. Наша жизнь – сериал реалистичный, но до жути затянутый. Вот вы любите филлеры? И я нет. Однако у меня для вас уникальное предложение: я за рассказ денег не получаю, мне тянуть не к чему, потому вырежем все незначительные дни, пафосные речи и диалоги ни о чем, умолчим о прошлом второстепенных персонажей, пожертвуем парочкой сюжетных линий, которые все равно, в итоге, сольются… И вуаля! Для вас остался только самый сок и экшн. Ну и нужно быть совсем кретином, чтобы вырезать постельные сцены. А я – тот еще моральный урод.
Что ж, кажется, речь-прелюдия и так затянулась, потому пробежимся кратко по событиям первых серий. Отлично сдав ОГЭ и с трудом, но все же прилично вступительные экзамены, я попал в московский колледж. Обучение в нем гарантировало мне возможность дальнейшего поступления в весьма престижный ВУЗ, что, в свою очередь, давало шанс выбиться из своей родной дыры в высший свет. Нужно сказать, цели мои были весьма скромны: я метил в президенты.
Итак, лучший ученик в своей школе на пятьдесят человек, победитель муниципального этапа всех олимпиад и даже соревнований по каратэ, да и вообще первый парень на селе попал в престижный колледж. Сперва я не видел подвоха: аквариум был слишком мал для меня, я крупная рыба, которой место в океане. Отец поддержал мои амбиции и тут же продал наш коттедж в селе, радостно влез в кредит и купил потрепанную однушку в Москве. Если раньше я взирал с нашей веранды, обвитой побегами винограда, на сельскую помойку, то теперь гордо мог сидеть на покосившемся подоконнике и любоваться улицами столицы.
А дальше меня ждала идеальная жизнь в большом городе… и учеба, которая оказалась сущим адом. Или же кухней, на которой каждому новичку отламывали голову за непонятую тему, соскабливали чешую, пытаясь во всем докопаться до сути, а после – бросали в кипящий котел знаний и с удовольствием наблюдали, как он покрывается корочкой собственной тупости. Вот тут-то и выяснилось, что я вовсе не крупная рыба. А точнее, "ни рыба ни мясо", как охарактеризовали меня учителя и одногруппники. Сперва я, конечно, и не понял, как же так получилось, но вскоре до меня дошло: вступительные экзамены были лишь начальным отсевом, а теперь ученики пачками летели на каждой сессии. Огромная нагрузка, куча домашнего задания и вечные контрольные – так меня встретило первое полугодие, ну а второе превратило в злого, невыспавшегося неудачника с худшей успеваемостью в группе.
Вижу, тема рыб вам зашла, а потому скажу так: до третьего курса я дотянул никак иначе, как по щучьему веленью, отцовскому хотенью. Ну и благодаря деньгам, конечно, за уху зачеты не ставят. Однако вскоре в преподавательском составе появился тип, которого все ученики величали "редкостно принципиальной гнидой". И вот когда из-за него меня, наконец, отчислили, отец, ни секунды не сомневаясь, понес деньги военной комиссии. С тех времен я обзавелся астмой, плоскостопием и еще Бог знает какой чушью.
Чтобы избежать недопонимания, стоит сразу прояснить: я, как прирожденный политик, против взяток и пытался отговорить отца от этой затеи. Однако старик был убежден, что в армии с моим характером не выжить. Это, должно быть, худшее оскорбление, что я получал в жизни. Нрав-то у меня, может, и не сказка, но уж за себя я точно смогу постоять: за словом в карман не полезу, апперкот тоже не заставит ждать.
Конечно, я высказал все это отцу. И вообще-то, еще много чего понаплел. Люди всегда сперва говорят дерьмо и только потом жалеют. Чаще всего, жалеют, конечно, не в припадках мук совести, а на суде, но это совсем другая история. В моем же случае, через два месяца отца хватил инфаркт, и он скоропостижно скончался.
У меня осталась обветшалая однушка. Из финансов – почти ничего, благо,
