ся надевать вставные зубы перед тем, как есть.
А ела вся семья – книги.
Книги все чаще попадались дрянь. Сын постоянно запирался в туалете после дегустации каких-то новомодных японских изысков. Он был смел, быстр, в меру хипстерил, в меру либералил, иногда говорил о ценностях, но европейскую кухню (авторов) не любил. В последнее время его все чаще тянуло на жирное, толстое, нескончаемое индийское чтиво или малопонятные японские огрызки, приправленные чем-то острым, после жадного поедания которых все равно не покидало ощущение голода. Это была искусственная еда, он это знал, но ничего с собой поделать не мог. Его эксперименты обычно заканчивались расстройством желудка. «Лучше бы он заказывал просто суши на дом», – ворчала бабушка, складывая надвое бесплатную газету с объявлениями – свой ежедневный жидкий чай. Ела бабушка мало.
Зеленый сын/внук выползал из туалета и набрасывался на легкие детективы, которые он в изобилии употреблял вместо воды. Напившись, он робко тянул руку к легкому бутербродику из американцев. И некому было дать ему по рукам, так как в семье никто не догадывался, что после столь сильного отравления человеку требуется манная каша из хороших детских сказок, чтобы привести себя в нормальное состояние. Жена, смакуя нещадно разбавленное водой красное вино в виде современных французских романов, гладила непутевого мужа по кудрявой голове. К счастью, она знала языки и голодной не ходила. Муж худел и детей сделать своей супруге не мог по причине плохого питания.
Женщина ела все подряд и чувствовала себя неплохо. В метро, на работе (ей повезло, она работала корректором – это все равно, что любителя пиццы поставить резчиком пиццы), дома, на тренингах по личностному росту – она ела везде, не прибавляя и не убавляя в весе. В выходные она часами могла бродить по просторным залам Ленинской библиотеки, листая роскошные фолианты или редкие изысканные брошюры. Это был ее любимый ресторан.
…Опьянев от восторга, однажды она протянула руку к толстому тому истории на верхней полке, как вдруг у нее закружилась голова и она упала замертво. Скорая приехала довольно быстро.
– Так, книги, значит, – кашлянул пожилой врач, осмотрев пациентку. – Вы не можете больше их употреблять. Они все слишком старые. Вам рекомендовано только свежее. Не далее 5—6 лет со дня издания. Иначе… – врач выразительно постучал стетоскопом по краю стола.
Женщина выпила немного воды в виде лежавшей тут же газеты «Мой район» и, охая, отправилась домой, не забыв заехать в БиблиоГлобус, ибо умирала с голоду – не успела наесться до того, как упала в обморок.
Там как раз шла встреча с каким-то автором. Заинтригованная женщина спустилась на цокольный этаж, где в уголке огромного торгового зала сиротливо толкался десяток наркоманов. Автором являлась накрашенная энергичная женщина в возрасте. От автора крепко пахло подмышками и еще чем-то резким – возможно, обедом. Женщина невольно отпрянула.
– Прошу вас – несколько заискивая, любезно улыбнулась автор.
Превозмогая тошноту, женщина тихо уселась на заднем ряду и перелистала несколько стоящих тут же книг. Ничего внутрь не шло, не годилось. Стоило только раскрыть любую – со страниц легким дымком поднималась дикая вонь. И вся полка была заставлена этой вонючей, пердючей и смердючей жижей, упакованной в симпатичные коробки, которую пытались выдать за обед – простите, литературу.
– Вы мне предлагаете умереть с голоду? Вы в своем уме?? – не выдержав, закричала женщина и, с грохотом раскидав тяжелые стулья по мертвецки тихому залу, швырнула нарядным томиком в оказавшуюся поблизости ни в чем не повинную кассиршу. – Что вы мне дали поесть?! Дура! Ведьма!
Автор издали довольно улыбнулась. Женщине вторично вызвали скорую.
И еще у женщины, которая ела книги, был кот, который ел только сметанку и всегда с высокомерным недоумением взирал на всю ее семью.
2. Профессор Ы
Студенты называли его «профессор Ы». Никто не знал, откуда это имя взялось. Никто не знал, что оно означает. Вполне возможно, что оно действительно что-то означало на каких-то языках. В Москве это кого-нибудь волнует?
Строго говоря, он даже не был профессором. А был простым преподавателем одного не самого престижного, но зато условно государственного и потому условно бесплатного вуза. Что немного тешило его самолюбие, ведь читать лекции в государственном учебном заведении лучше, чем в каком-нибудь частном. Почему лучше – этого он сказать не мог. Но гордился.
Жил профессор Ы одиноко. Поэтому каждое утро у него начиналось с поиска очков. Подсказать было некому. Он их мог оставить на колченогой табуреточке возле кровати – тогда легче всего. Иногда он находил их в ванной среди зубных паст и бритв, иногда обнаруживал в прихожей висящими на крючке рядом со шляпой. Случалось, очки находились на полу в туалете. Спросонья едва не наступая на них
