Десять минут, – согласился Виктор, в очередной раз поглядев на свои часы.
– Двадцать, – заспорил Швайнштерн.
– Ладно… – нехотя согласился Виктор.
– А где здесь туалет? – робко спросила Рита.
– Пойдем, провожу, – предложил Виктор.
– Да и я б не отказался, – вставил Рудик.
Все трое покинули операторскую, в суматохе забыв выключить микрофон.
Глава 6
Первой вернулась Рита. Она скользнула в свой угол и затаилась в полумраке операторской. Вся затея с посещением студии теперь не казалась ей такой уж хорошей идеей, как вначале. Рита устала и заскучала.
Ребята зашли буквально через минуту, обсуждая на ходу предстоящую запись.
– В конце концов, пусть поет по одной строчке, а мы потом сведем, – втолковывал Рудик. – Не впервой.
Виктор с сомнением качал головой:
– Нет, будет заметно.
– Да ну, брось! Я сделаю так, что пальчики оближешь. Иначе провозимся с этим Швайнштерном до утра, – продолжал настаивать на своем Рудик.
– Ну хорошо. Давай попробуем еще раз. Если не получится, пойдем твоим путем, – сдался Виктор. – Кстати, где этот придурок?
Студия была пуста, и друзья продолжили делиться впечатлениями.
– Нет, ну каков осел! – в сердцах сказал Виктор. – Мало того, что совсем не умеет петь, так еще и все время опаздывает.
– А как тебе эти его охи и ахи? – подхватил, смеясь, Рудик.
– В песне три ноты, ровно три! Я считал. И в те этот олух не может попасть. И фальшивит, как не знаю кто! И откуда такие берутся, скажи на милость?! Ни голоса, ни таланта, ни даже усилий минимальных прилагать не хотят. Прямо плесень какая-то на нашей эстраде! А все туда же, в звезды!
– Кхе-кхе, – раздался вдруг голос из динамика.
Ребята подпрыгнули от неожиданности и повернулись к окну студии. Там на своем стуле восседал Швайнштерн и с интересом прислушивался к их разговору. В руках он держал микрофон.
– Плесень, говоришь? А ты знаешь, прыщ гнойный, сколько бабла я рублю, пока ты там гавкаешь из своей будки? Меня знает вся страна, а кто знает тебя? Сидишь и несешь всякую… – Тут Швайнштерн вставил популярное бранное слово. – Сколько тебе лет? Тридцать? А мне чуть больше двадцати, и я добился таких высот, что тебе, уроду, и не снились. Музыка моя тебе не нравится? Да что ты там в своем аквариуме понимаешь в современной музыке?! Я всегда буду в тренде. Я – легенда, а ты – жалкое ничтожество!
Все это было сказано нарочито негромко, спокойным тоном, но с нескрываемым едким сарказмом. Вдобавок здесь была Рита, и обычно уравновешенный Виктор не выдержал и вспылил:
– Да, гений? Так что ж ты даже первый куплет-то пропеть не можешь? Или корона на голове жмет и мешает?
– Чмо болотное!
– Педик с маникюром!
– Кто педик?! Я?!
– Ты!
– Знаешь, что, поганец… – Взгляд Швайнштерна упал на Риту. – Если я предложу твоей
