яостался прежним
в никуда
походкой вечности
идущим не спеша
«покажи мне…»
– покажи мне
своё стихотворение!
– не могу.
– почему?
– пасмурно.
в хорошую погоду
его можно разглядеть
даже сквозь облака —
в холодном
питерском
небе.
яйца смысла
одно
другое
третье
излишество?
убожество?
атавизм?
или
смысла лицо
коана
о смысле яиц?..
«дожить до глубокой странности…»
дожить до глубокой странности…
Парижачьи стихи
в честь романа Ильи Зданевича «Парижачьи»
весна в Париже
в марте 2003 года
в Париже
много зелени
эбонитовых полиционерш
уютных ресторанчиков
миниатюрных кафе
крохотных галерей
много Парижа —
мало меня
всё больше его —
всё меньше меня
пора удирать
не то
через пару недель
от меня совсем ничего
не останется
кроме пары портретов
работы
Дронникова Николая
а тело бедное
на атомы разъятое
дисперсной пылью
поплывёт над Марной
и растворится
в воздухе пастельном
надышанном когда-то
Пикассó…
так что – в дорогу
собираю книги
любимый африканский барабан
(купил у марокканца в Клиньянкуре)
и —
самого себя…
но что готовит мне
промозглый Петербург?
чем встретит он того
кто стал огромным
вместилищем
небесного Парижа
с иным
пространством-временем
внутри?
не выйдет ли Нева из берегов?
не хлопнется ли в обморок Фонтанка?
не пересохнет ли от зависти Канал?
не взбесится ли Мойка от расстройства?..
«Париж – огромный СЕНОВАЛ…»
Париж – огромный СЕНОВАЛ,
набитый Сеной.
я сновал
туда-сюда. я ночевал
с клошарами под Новым мостом.
тепло, уютно.
очень просто:
входи в Париж, ложись на сеновал —
и попадёшь туда, где не бывал
и в снах —
на небеса, к примеру.
а может быть, и в Тартар.
но на веру
ты больше ничего не принимай,
поскольку Парадиз – не значит «рай»,
а Тартар здесь совсем не «ад кромешный».
и тут равны и грешник, и безгрешный.
и этот адорай sur Seine (на Сене)
с тех пор так и живёт во
