происшествиях нам не сообщали даже популярные телепередачи, освещающие благодатно-неисчерпаемую тему: «А вот был еще такой случай». Но повсеместно утверждают, что, когда эмоции хлещут через край, им нужно дать выход. Желательно, наименее разрушительный. Вот и наша улыбчивая незнакомка, видимо, подумала о том же и, не доходя до перекрестка, свернула к углу дома, на ходу вынув из сумочки смартфон. Остановилась у стены и наконец-то осмысленно огляделась по сторонам. После чего повернулась к прохожим спиной, набрала номер и приложила телефон к уху.
– Мама?… Мама, ты не представляешь! Меня взяли в шоу! Ведущей!… – Неглубокая морщинка появилась между ее бровей, почти прервав улыбку, но всего на пару секунд. – Ну, почему только проститутки, мама? Разные бывают… Хорошее шоу. И название хорошее: «Женское сердце»… Нет, мама, ты пока не приезжай… Ну, что: «Ой, Алена»? Я уже двадцать пять лет Алена…
Она снова оглянулась, прижала ладонь ко лбу и покачала головой.
– Я так счастлива, мама!
Ну, что ж… Обычно женщины гораздо более проницательны в подобных вопросах, но на этот раз мужчины оказались ближе к истине: девушка действительно была очень симпатичной. Пусть и не самой симпатичной на улице, как уже прозвучало выше, но более симпатичные девушки в этот день так замечательно не улыбались.
Девушка перестала быть незнакомкой. Мы узнали, что ее зовут Алена, что ей двадцать пять лет, и что она – творческая личность. Потому что, вне всякого сомнения, и, может быть, вопреки расхожему убеждению, ведущие шоу – личности творческие. Не менее, чем артисты. Ведь в каждой истории им необходимо сыграть роль непосредственного участника, убедить публику в своей вовлеченности в происходящее и через это убеждение заслужить право не только задавать глупые вопросы, но и самому на них не слишком умно отвечать. Так и зарабатываются одобрение и рейтинг.
Еще мы узнали, что у Алены есть мама – такая обычная хорошая мама, до сих пор считающая двадцатипятилетнюю девушку ребенком. Мама скучает и воспринимает любое событие в жизни дочери как повод немедленно вскочить в поезд, приехать и поддержать. И, обратившись к дедукции (а она нам еще не раз понадобится в этой истории), предположим, что хорошая мама уже на пенсии, если готова вскочить в поезд в любой момент. В таком случае, Алена у нее – ребенок поздний и воспитанный, скорее всего, в строгих нравах, соответствующих маминому представлению о шоу и его ведущих. Косвенным подтверждением этого вывода может служить очевидный факт, что у Алены нет молодого человека, по крайней мере, на данный момент. Иначе, первый счастливый звонок о том, что ее взяли в шоу, предназначался бы ему.
Несомненно, Шерлок Холмс сказал бы о ней гораздо больше, и, что немаловажно, все бы потом сбылось. Но не всем быть Шерлоками Холмсами, и, вообще, не очень прилично бесконечно пялиться на незнакомую девушку на улице с ничем не оправданным желанием выведать ее секреты. А вдруг она заметит и спросит: «А чего мы тут уставились, как коронавирус на Роспотребнадзор?». Можно, конечно, честно и интригующе ответить: «Я занимаюсь дедукцией» в надежде, что девушка достаточно начитана, чтобы не перепутать дедукцию с мастурбацией, и не двинет коленом между ног. Но, даже если она просто отвернется, пойманный мельком пристальный взгляд ее немного озадачит, собьет с толку, и она уже не будет так же лучиться улыбкой, как делала это несколько минут назад.
Нет уж, пусть идет дальше, улыбаясь своей сбывающейся мечте.
Прошло около трех недель, и мы снова встретились с Аленой. Нужно ли добавлять, что встретились совершенно случайно? Пожалуй, не стоит. Спровоцированный светящейся улыбкой интерес к ее персоне проявился слишком отчетливо, поэтому не будем лукавить – мы за ней не то, что бы следим, но наблюдаем. И постараемся, чтобы эти неслучайные встречи продолжались, как можно дольше.
В этот раз она не улыбалась, и, более того, тревожная морщинка, кажется, надолго обосновалась у нее на лбу. Она сидела в кафе: уютном, недорогом кафе с чистым полом, деревянными столиками и бархатистым запахом свежезаваренного кофе. Напротив нее вертела в руках смартфон ухоженная красавица, которой слово «куколка» подходило гораздо больше, чем Алене. От ее лица веяло чем-то безупречно-пластмассовым, синтетическим, и ни один штрих, ни один волосок не вырывался из стройных рядов ее макияжа и прически. О том, что девушки состоят в дружеских отношениях, а не просто коллеги, можно было судить по доверительным позам и выражению лиц, что, правда, не помешало невидимой дымке непонимания заполнить небольшое пространство над столом.
Подружка положила смартфон на стол рядом с Аленой.
– Нет, Аленка, я от тебя местами тащусь просто! При чем здесь: нравится – не нравится? Главное, ты ему понравилась – вон как липнет!
На экране смартфона светилось фото: очень немолодой и очень полный мужчина улыбался в объектив ровными искусственными зубами. Рядом стояла Алена в вечернем платье с блестками и тоже с соответствующей мероприятию улыбкой. Рука толстяка скрывалась за ее спиной, но было не похоже, чтобы он
