Необъяснимо наважденье,
Что будоражит в венах кровь,
Всплывает образ на мгновенье
И тотчас исчезает вновь.
Оставив хрупкую надежду
Что все не поздно возвратить,
Расправив легкие одежды
Над миром птицей воспарить
Но жизнь, увы, не обратима,
Она дается только раз,
Чтоб утонуть в непостижимой
Пучине звезд любимых глаз,
Чтоб прикоснуться на мгновенье
К медово – сахарным губам
И раствориться в упоенных
Теплом наполненных словах….
Время от времени меня одолевает такая щемящая и разрывающая душу тоска, что я начинаю ощущать почти физическую боль. Боль, которую не способен унять даже самый опытный медик на свете. Эта боль, медленно, но верно убивает меня, порождая в душе необоснованные страхи, вопиющую безнадежность и обреченность на жалкое существование в условиях дисгармонии моих желаний и возможностей. Чувство глубокого душевного одиночества и непонимания доводят меня до отчаяния. Скорее бы все закончилось!
Кто-то решит, что это временная депрессия, но это не так, депрессия уже позади. Состояние, описанное мной – просто боль, вдохновляющая меня, и, по большому счету, лишь она дает мне силы двигаться вперед, не останавливаясь на достигнутом. А когда боль проходит, начинается полное опустошение, я бы назвала это моральной смертью, когда бьющаяся в предсмертной агонии душа стремится покинуть плен телесной оболочки, но… Видимо, еще не время, и надоевшее, ненужное тело, медленно, будто – бы микроскопическими дозами яда, день за днем, год за годом уничтожает самое святое что есть в человеке – душу. И не имеет смысла разуверять меня, в том, что с этой болью я обречена жить до конца – это мой крест, моя судьба, дарованная мне Богом, и я принимаю с благодарностью этот земной ад, потому что знаю – впереди свет. В тот миг, когда мой веки сомкнутся в бесконечном сне, а душа обретет долгожданную свободу, я встречусь с Ним. Он придет за мной, мой безгранично любимый и бесконечно любящий человек и крепко сжимая мою ладонь, поведет в наш самый уютный и самый надежный дом во всей вселенной. Дом, утопающий в цветущей сирени, многие века даривший вдохновение знаменитым художникам, прозаикам и поэтам. Дом, расположенный на берегу великой и до сентиментальности родной реки Оки. Дом вечной весны и надежды, окруженный изумрудными холмами, стройными дубами, величавыми липами и мохнатыми соснами. В этом доме навсегда останется моя душа и мое сердце. И куда бы ни забросила меня судьба, самым родным и дорогим местом на свете для меня останется эта приветливая усадьба на окраине сельца ское Т-ской губернии.
ГЛАВА 1
До далее описанных событий, я жила также как и миллионы людей на нашей грешной земле. Перелом в моей заурядной жизни случился два года тому назад. В тот день мы компанией близких друзей собирались на пикник. В то утро мне встретился Ленька, добродушный неприметный, на первый взгляд, старичок. Ленька всегда был со всеми добр и приветлив, никого не обижал, на хамство чужаков не реагировал. Человеком он был не обычным, в народе таких людей называют блаженными. Дети, завидев Леньку издали, опрометью бежали ему навстречу, зная, что Ленька расскажет много удивительных и занимательных историй. Объяснить его силу притягательности можно было тем, что Ленька будто бы светился изнутри добром и безграничной любовью ко всему живому. Старшее поколение тоже уважало Леньку, после того, как однажды, четырехлетняя соседская девчушка, упав с качелей, сильно поранилась об осколок стекла. Ребенок истекал кровью, пока безутешная мать ожидала приезда «Скорой помощи». Тем временем, невесть откуда, прибежал Ленька и, пробравшись через толпу зевак, собравшуюся вокруг девочки, взял ее на руки и, водя ладонью над раной, что-то мелодично нашептывал себе под нос. Кровотечение, на удивление всем начало останавливаться. Одним словом, к приезду «Скорой помощи» девочка, снова весело напевая, качалась на качелях.
В то утро Ленька встретился мне у подъезда. Он подошел ко мне и пристально посмотрел в глаза. Я решила, что он хочет мне что-то сказать, но он резко отпрянул и зарыдал, пряча лицо в ладонях. Мне стало не по себе, от чувства, что я могла нечаянно обидеть этого добрейшего человека. Подойдя ближе я начала невпопад извиняться. Ленька поднял свои опухшие от слез глаза, и, глядя на меня, сказал:
– Не смотри им в глаза, не подходи к плачущей сосне, ты не должна этого знать, Арина! Я так долго искал тебя, чтобы предупредить и оградить от страшных воспоминаний, но слишком поздно я, старый дурак, понял, что это ты! Не ходи никуда сегодня, умоляю тебя! Ты не выдержишь больше
