он передал розы секретарю. – Пойдёмте, Роксана Александровна, у нас сейчас рабочее совещание со всеми начальниками отделов центрального департамента холдинга. А потом я Вас представлю Вашим подчинённым. – и он по-хозяйски, как будто имел на это право, положил женщине ладонь на талию.
Роксана подалась вперёд, чтобы освободиться от руки начальника, тепло которой проступало даже через пиджак. Но ей это не удалось. Наоборот, он приблизил её к себе и шепнул на ухо:
– Не сто́ит вырываться. Иначе Вы привлечёте к себе излишнее внимание.
Они вышли. В коридоре не было ни души. Роксана неожиданно присела, словно надо было поправить туфель. Николай не остановился, прошёл в сторону лифта:
– Я Вас жду. Нам наверх, туда только по специальному пропуску. Для Вас его ещё не заказали. – и опять улыбнулся.
Огромная светлая кабина лифта вся украшена зеркалами. И в каждом из них отражается туннель,в котором раскраснелась рыжеволосая красавица, скромно опустив глаза. А над ней, поставив по обе стороны от её лица руки, расставив широко ноги, как при качке на корабле, нависает фигура красивого самовлюблённого мужчины. Он рассматривает её внимательно: глаза кошачьи серо-зелёные с золотистым вкраплением, ресницы длинные, слегка загнутые вверх, кожа на щеках покрылась румянцем, бархатная, так и хочется погладить её фалангой пальца, а потом пройтись языком. Губы мягкие, покрытые помадой почти естественного цвета, нюдового оттенка. Говорят, что мужчина за свою жизнь съедает около трёх килограмм помады. Но с этих губ он ещё не пробовал такого угощения. А так хочется… Ну ничего, ещё не вечер. Подбородок чуть заострён.
Кажется, что температура воздуха плавно ползёт вверх вместе с лифтом. Хочется скинуть пиджак; стащить с шеи галстук, который становится удавкой, как будто кто-то тянет его в разные стороны; освободиться от рубашки; расстегнуть ремень, чья пряжка больно впивается в живот. Да что же такое происходит в конце концов. А она стоит перед ним, вся такая невинная, тихая скромница… Глазки потупила, будто девочка.
Тишину прерывало лишь движение лифта да два слившихся в единое тяжёлых дыхания.
Роксана чувствовала, как по спине начинает струиться противный липкий пот. Глаза предательски закрывались от внезапно нахлынувшего жара. Она тщетно пыталась сосредоточиться на носках своих лакированных туфелек. Надо бы сказать, чтобы перестал так смотреть, но горло было сжато спазмом. Язык приклеился к зубам.
Эти пара минут казались вечностью. Лифт дёрнулся и остановился. Первым пришёл в себя Николай:
– Вечером продолжим играть в «гляделки»,– усмехнулся он.
А она не видела этой усмешки, как и не слышала его слов: кровь гулко стучала по ушам. Наконец-то можно выйти.
Показал ей рукой на актовый зал, а сам пошёл в другую сторону.
В зале ей сразу стало холодно, как будто выскочила из парилки в бассейн с ледяной водой. Зубы заплясали чечётку.
Огляделась,
