и ждали, что наступит это прекрасное время, что осталось потерпеть ещё немного. Молодые радовались, что именно им уготовано построить новую жизнь из руин старой. Двадцать лет – не так много, как кажется. Ещё вчерашние школьники мечтали, как их дети родятся уже совсем в другом мире, они уже не узнают и не поймут, зачем люди убивают друг друга, почему бывает голодно, что такое нищета, боль, страх. В 2040 году всё человечество, обессиленное страшнейшей пандемией, унёсшей половину населения планеты, непрерывными военными конфликтами, угрожающими уничтожить экологию, и крахом экономики, начало готовиться к перерождению.
Прошло двадцать лет. И мы получили обещанный Рай. Не было больше ни катастроф, ни войн, ни эпидемий. Всё шло так, как планировалось, и даже лучше. Но в какой-то момент появились они.
Их назвали Иными, хоть они и были похожи на нас как две капли воды. Иные пришли из ниоткуда, и забрали наш Рай. Мы и не заметили, как лишились всего.
Всё началось с Европы. Иные, прилетевшие на кораблях, без проблем заняли Италию, Германию, Францию и Швейцарию, а после двинулись на восток и запад, разделившись на две армии. Мы тридцать лет не брали в руки оружие, а они оказались умелыми воинами с продвинутыми технологиями. За считанные дни Земля оказалась захвачена. Мы прятались в своих домах, не зная чего ожидать от пришельцев, две недели. Иные всё пребывали, и небо над нашими головами давно скрылось за кораблями – огромными дисками, которые в высоту достигали десяти метров, а в диаметре одного километра. От них постоянно отлетали и возвращались небольшие шлюпы, в которых помещалось до десяти Иных.
Мы, застрявшие в Санкт-Петербурге, не знали, что происходит в других городах, что уж там говорить про страны. Казалось, что город вымер, и только стройные ряды марширующих Иных нарушали спокойствие и безмолвие.
К концу второй недели Иные наконец обратили на нас внимание. Нас стали выгонять на улицы, угрожая шокерами и странными небольшими шариками, крепящимися к тонким палкам (потом мы уже узнали, что с помощью них Иные могли на небольшие промежутки времени лишать зрения, слуха и голоса). Иные не издавали ни звука, и мы с трудом понимали из их жестов, чего они от наc хотят. На улицах нам велели построиться в шеренги в три ряда: впереди дети, за ними женщины, а позади мужчины. В тот день ярко светило солнце, чьи лучи пробивались сквозь строй кораблей, а день выдался на удивление жаркий. Мы, привыкшие к прохладному лету с дождями и пасмурной погодой, не в силах были радоваться чудесному дню.
Минуты тянулись медленно, словно тягучий мёд с ложки, и казалось, что мы стоим уже целую вечность. Дети плакали и просили воды, женщины тщетно пытались их успокоить, а Иные не реагировали на просьбы напоить хотя бы детей. Одетые в тёмно-серые комбинезоны и тяжёлые ботинки, они ходили вдоль рядов людей. Иногда кто-то из Иных останавливался и жестом приказывал стоящему перед ним человеку покрутиться вокруг своей оси, поднять руки, присесть или наклониться.
К вечеру погода ухудшилась. Солнце скрылось, поднялся сильный ветер. Иные заметно оживились, их движения стали более дёрганными, а выражения лиц озлобленными. Тогда же мы узнали, что общаются они с помощью свиста и цоканья, дополняя эти звуки движениями пальцев.
В тот момент я впервые обрадовался тому, что слишком молод для создания семьи. Я смотрел, как мужчины и женщины чуть с ума не сходят, глядя на беззащитных детей, стоящих на виду, как они порываются обнять, заслонить собой дочерей и сыновей, как вытягивают шеи и закусывают костяшки пальцев от волнения. Мне же не за кого было волноваться, некого было защищать и заслонять своим телом.
Я родился в тот чудесный 2040 год, когда человечество, словно феникс, начало перерождаться. Я своими глазами видел, как строится новый мир, рос и взрослел вместе с ним, оставляя смутные воспоминания о руинах старой жизни где-то глубоко в памяти, словно страшный сон. Десять лет я прожил в Раю, ровно десять лет, а потом меня резко столкнули в Ад.
Когда начали опускаться сумерки, Иные стали загонять нас обратно в дома. Люди, обессиленные долгим стоянием на одном месте и отсутствием еды и воды, даже не сопротивлялись и не кричали, только крепче сбивались в кучки. На первых этажах парадных уже дежурили Иные.
В моём доме были просторные парадные, но сейчас они были забиты до отказа. Когда я зашёл одним из последним, то увидел, что люди выстроились в очередь, а возле лестницы за небольшим столиком сидит девушка. Совсем юная, лет двадцати, с рыжими волосами, которые крупными локонами спадали до лопаток, ярко-зелёными глазами, бледной кожей и плотно сжатыми губами. Она хмуро смотрела на столпившихся людей, переговаривающихся друг с другом. Неожиданно девушка громко стукнула ладонью по поверхности стола, и тотчас же наступила тишина.
– Подходите семьями и говорите, в какой квартире живёте, – раздался равнодушный голос.
Сначала я подумал, что она одна из нас, но потом заметил на левом виске девушки маленькую, в сантиметр диаметром, колонку, прикреплённую
