капуста и другие овощи. Есть и такой сад, в котором сирень и бузина разрослись так буйно, что протянулись далеко над ручьем. В этом месте, против старого женского монастыря, ручей так глубок, что шестом нельзя достать дна. В этом омуте живет дух долины. Днем, когда солнце пронизывает воду, он спит и показывается только ночью, при лунном свете. Моя бабушка слышала о нем от своей бабушки, следовательно, дух долины очень стар. Ведет он жизнь уединенную и ни с кем не говорит, кроме старого колокола. Когда-то висел этот колокол на колокольне, но теперь нет и следа той колокольни, также как и церкви, к которой она принадлежала.
– Динг-данг! Динг-данг! – звучал колокол, пока еще висел на колокольне.
Но однажды вечером, при сильном размахе, он сорвался и полетел, сверкая своим металлом в лучах заходящего солнца.
– Динг-данг! Динг-данг! Теперь я буду только призывать к покою, – пел колокол, низвергаясь в глубину.
Однако, он не нашел покоя. У духа долины звучит и поет он, а людям кажется, что звук исходит из воды, и они с трепетом проходят мимо, уверенные, что этот звон предвещает кому-нибудь смерть. Но ничего подобного не предвещает колокол. Он просто разговаривает с духом долины.
Что же рассказывает он? Он стар, очень стар, но дух долины еще старше. Не думайте, однако, что он страшен. Напротив, он очень мил в своей куртке, из кожи угря, с желтыми пуговицами и тростниковым венком на голове. Чтобы передать все, что рассказывает колокол, понадобились бы целые годы. Иногда он повторяет одно и то же на разные лады, но больше говорит о давно прошедших тяжелых временах.
Однажды на колокольню взошел монах, он был красив и молод, но глубоко задумчив. Тогда ручей был шире и Одензейская долина была озером. Монах окинул взглядом долину и монастырский холм. В келье монахини виднелся свет. Он знал эту монахиню когда-то. Монах вспомнил прошедшее и сердце его забилось. Динг-данг! Динг-данг!
Поднялся на колокольню служитель епископа и стал раскачивать колокол. Колокол мог бы размозжить ему голову, а он уселся под ним и запел:
– Теперь могу я петь о том, о чем прежде не смел бы и шептать. Под замками и запорами хранились великие тайны. В подвалах холодно и сыро; там крысы заживо съедали людей. Никто об этом не знает; никто об этом не слышит, только колокол звучит: «Динг-данг!»
Жил когда-то король, по имени Канут. Жесток он был с крестьянами, обременяя их непосильными налогами. Они вооружились палками и погнались за ним, как за диким зверем. Он заперся в церкви, а народ окружил ее. Об этом рассказывали вороны и галки, которые со страху взлетели на колокольню. Слуга короля, неверный Блаке – предал его, и Капута убили. Вот что видел колокол. Динг-данг! Динг- данг!
Колокол висит высоко и видит далеко; он понимает язык птиц. Ветер врывается в отверстия и щели. Он знает все, он все слышит от воздуха, который обнимает весь мир. Итак, воздух говорит ветру, ветер – колоколу, а колокол всему миру: «Динг-данг!»
– Но мне пришлось слишком
