style="font-size:15px;"> Сделала глоток и в отчаянии поискала глазами Шетарди. Тщетно! Последнее время маркиз редко появлялся при дворе, а, когда появлялся, то производил жалкое впечатление. Русское гостеприимство, безжалостное и беспощадное, кажется, основательно подорвало здоровье французскому посланнику.
Елизавета поджала губы и пошла, прогуляться по саду, в надежде всё же отыскать среди гостей Шетарди и пожаловаться ему на неожиданную победу русских над шведами в первом же бою. Признаться, это был скверный сюрприз, которого она никак не ожидала!
Но, обойдя дорожки сада и гостевые залы дворца, она так и не отыскала маркиза. Тот отлёживался дома, «умирая» с похмелья после очередного веселья в доме какого-то русского князя, имя которого он даже не помнил…
А вот Василий Микуров, воспользовавшись приглашением Шетарди, решил наведаться в Летний императорский дворец, зная, что Настя Лопухина тоже будет нынче среди гостей. После ночи в лесу, проведённой с нею в поисках цветка папоротника, Василий потерял голову и на время забыл про своё секретное задание.
Впрочем, и сам Шетарди, будто в угоду ему, вдруг пустился во все тяжкие – куролесил и пил вместе с представителями высшего светского общества вот уже третью неделю, чем обеспечивал Василию полную свободу действий. И Микуров, пользуясь случаем, беспрепятственно (но всё же тайком от Остермана) ночи напролёт, вместо того, чтоб следить за французским посланником, бегал на свидания с Настасьей. Настюха при этом исправно держала данное слово – никому ни единым словом не обмолвилась о возвращении Василия.
Анастасия Ягужинская никогда не обижалась долго. Она могла вспылить, накричать, взорваться. Но быстро отходила, забывала обиду и, чаще всего, первая предпринимала попытку примирения. Вот и теперь, увидев Настю Лопухину в танцевальном зале, она тут же подошла с добродушной улыбкой:
– Здравствуй, Настюша. Ты прости меня. Я в прошлый раз погорячилась и наговорила лишнего.
Настя снисходительно улыбнулась в ответ:
– И ты меня прости. Я тоже наговорила лишнего.
– Значит, мир?
– Мир!
И подруги обнялись.
– Я принесла тебе маску, – сказала Настя, протягивая её Анастасии, – Ту самую, серебристую с вуалью. Помнишь, ты просила? Держи!
– Ой! Какая же ты умница, Настюха! – Ягужинская расцеловала её в обе щеки, – Вот спасибо! Поможешь завязать?
– Конечно.
Ягужинская надела маску, расправила вуаль и вопросительно кивнула подруге:
– Ну? Как?
– Очень красиво! – искренне восхитилась Настюха, – И, главное, так подходит к серебристому позументу на платье! Можешь смело иди и покорять сердце Александра Голицына.
На этих словах Анастасия вдруг заметно поскучнела. Лопухина встревожилась:
