нет, – обросший сомнениями Климентий обратился к зеркалу. – Наверное, ты права, мамуля, – согласился, печально поглаживая зажёванную сном щетину. – Я сегодня отвратительно спал.
– Это потому, что один! – отозвалась с кухни всегда правая мать.
Услышав до боли в затылке любимую песню Вероники Порфирьевны, Ярцев решил уподобиться Тимофею и безмолвно скрылся в зале. Согнав кота с единственного кресла, Климентий включил телевизор и приготовился раствориться в том, что в мире делается. Тиша воспринял наконец-то замигавший экран как компенсацию за внеплановое переселение, потому милостиво запрыгнул хозяину на колени и даже позволил тому утопить ладонь в своей кофейной шерсти.
Пока Вероника Порфирьевна возвращала занимаемому помещению гордое призвание кухня, её сын, окутанный мировыми событиями и вкрадчивым тенором диктора, мысленно подсчитывал плюсы и минусы от визитов заботливой родительницы.
Молодая душой женщина навещала своего отпрыска строго раз в неделю, преображая выходной понедельник Ярцева в будничные посиделки за столом. С одной стороны – пышные и пышущие калориями сырники, с другой – надоевшие разговоры о его, Климентия, будущем. Розовощёкий густой борщ на обед против непременного поминания всуе его, Климентия, одиночества. Утыканная белоснежным чесночком загоревшая курочка и его, Климентия, упрямое нежелание подарить матери внука.
– Как будто это так просто! – возмущался Ярцев. – Можно подумать, этих внуков вон – пучок за пятачок в ближайшей лавке! Только успевай в пакетик складывать да не забывай взвешивать, чтоб на кассе хмурной люд ещё пуще не сердить. Внуки, внуки!
– Клиша, мне давно пора иметь внуков! – снова зазвенел в мыслях голос Вероники Порфирьевны.
– Да где я возьму этих внуков? Рожу что ли?!
Холостяцкая жизнь Ярцева не была бы столь болезненной для него темой, если бы не постоянные увещевания матери. До шестнадцати лет отношения с прекрасным полом поддерживались Климентием исключительно на дружеской ноте. Потому как в тесный поток школьных наук можно было пропихнуть только одно чувство – чувство благодарности за запасную ручку. Переехав из родительского трёхкомнатного гнезда в пятиместное общежитие, перспективный студент ТУЕСка наконец-таки смог позволить себе влюбиться. Черноокая красавица с Кавказских гор Мгелука Лолуа, вопреки своему кроткому нраву и более чем скромным одеяниям, не оставила доселе не знающему страстей сердцу Климентия ни малейшего шанса.
– Вот она, – юный Ярцев указывал краснеющим от смущения пальцем в затёртое фото.
– Которая? – вопрошала Вероника Порфирьевна, силясь разглядеть будущую невестку на групповом снимке. – Вот эта? Хорошенькая! Агуша, иди глянь на Клишину девушку.
– Мам, да не это она! Это же Дашка Авокадова. А она – вот!
– Ну хороша-с! – восторженно одобрял выбор сына подоспевший Агафон.
– Агуша, я тебя умоляю, не вмешивайся!
– Ну
