драматичный спич, смекнув, что вопрошать у пустой комнаты бессмысленно. И это как минимум. Про как максимум думать хотелось не очень.
– Ладно, – кивнул он себе, – пойду и сам спрошу. Ну и что, что он злой? Он вообще добрым-то бывает? Не убьёт же он меня, в конце концов! Так ведь?
Покинув секретарское убежище, редактор обратился к зеркалу. Но отражающая поверхность не соблазнилась на разговоры, продолжив безмолвствовать. Тогда Родион приблизился к «вратам ада», как именовали подчиненные вход в кабинет начальника, и ещё раз выдохнул.
– Была не была!
Он прикусил нижнюю губу и потянул на себя дверь:
– Мирон Эрнестович! Ой! Прикольные трусы! В смысле…
– В смысле ты постучать забыл! – гаркнул Таранов, багровея от ярости.
– Да, простите… – Фривольный вдруг понял, что молчание зеркала в приёмной означало стопроцентное «нет!».
Нет, не надо было ему сюда приходить сегодня. И завтра не надо бы тоже. И…
– Прикольные, говоришь? – издатель не сводил глаз с бледнеющего редактора. – Хочешь, подарю? Прям ща? – искря гневом, он ухватился за резинку обсуждаемого белья.
– Нет, ну что вы. Извините! Хотите, я попозже зайду? – заплетающимся от переживаний языком промямлил Фривольный.
– Не хочу! Поэтому говори сейчас. Чё надо?
– Мирон Эрнестович, – Родион упорно пытался найти в кабинете что-то пригодное для взгляда. – Я по поводу вампиров, – но в глаза всё одно бросались только сердечные трусы шефа. – Ну которые тоже плачут.
– И чё с ними? Предлагаешь, пожалеть? – ехидно осведомился Таранов, уперев левую руку в смачный бок.
– Вы же прочитали новеллу Базарова? Я вам вчера рукопись оставлял. Вы ещё обещали подумать…
– Даже так? А точно обещал? Не клялся? На трусы вот эти самые не спорил? Ладно, заходи.
Тиран Эрнестович милостиво кивнул на один из свободных стульев, оцепивших статическим хороводом массив начальственного стола. Мебель словно ждала, что вот-вот придёт тот, кто наконец-таки сомкнётся недостающим звеном, потом включится задорная музыка и эх, гуляй да разгуляй! Но нет, Фривольный вопреки надеждам кабинетного гарнитура скучно примостился на краешке стула. Таранов отвернулся к задумчивому окну, но не сыскав в стекле ничего познавательного, вернулся к столу и уверенно оседлал поостывшее кресло. Мебель грустно вздохнула: опять движухи не вышло. Ну что с них взять? Люди! Ты к ним всей душой, а они к тебе…
– Вещай, – безбурно протянул издатель, давая шанс Родиону ограничиться только ментальной сединой. – В какой блудняк12 втравить хочешь?
– Кит Базаров! Самый читаемый в…
– Я помню. Дальше!
– Он из Петербурга. Все тамошние издательства его просто рвут на части…
– И на кой мне эта рвань залётная13?
– Ну, как… – казалось, ещё больше растеряться запредельно, но Родион смог. – Ну он же…
– Какой
