до семидесяти лет, посчитайте, когда была первая FHS – Female Homo Sapiens. И, наконец, самое главное доказательство нашего первородства – посмотрите на себя, фрау. Конечно, вы старше меня лет на тридцать, но в остальном… Вы и есть главное доказательство того, что мы создали вас по своему образу и подобию. Не так ли, господа? Спасибо за внимание и – до встречи!
3
Буквально через минуту после этого совещания какая-то неведомая сила вбросила на все телеэкраны мира его видеозапись. Не знаю, как реагировали вы, а я, даже не досмотрев до конца эти «экстренные новости», уже швырял в свой старый, 2012 года «Форд-пикап» все, что было в моем холодильнике: сыр, хлеб, сосиски, яблоки, ореховую пасту. А из гаража – канистры с бензином и банки с моторным маслом. Если вы хотя бы раз в неделю смотрите The Blaze TV Гленна Бэка и слушаете радиошоу Раша Лимбо, Майка Левина и Шона Хэннеди, то у вас есть или 20-years food insurance – двадцатилетний страховочный запас продуктов, или просто всего понемногу на черный день. Ну и, конечно, какое-нибудь оружие…
Черный день настал семнадцатого сентября 2015 года, и хотя Гленн Бэк имел в виду совершенно другую катастрофу, я мысленно сказал ему спасибо за то, что он четыре года пугал нас ее неотвратимостью. Во всяком случае, именно благодаря Бэку, Лимбо, Левину и Хэннеди в моем письменном столе были спрятаны 1200 долларов наличными, а в гараже – восемь пятигаллонных канистр с бензином и десять банок машинного масла. То есть, даже если из-за паники в Калифорнии там уже опустели все бензоколонки, я доберусь домой.
И в тот момент, когда эта FHS-77247, или Iron Beauty, Железная Красотка, как тут же назвали ее наши тележурналисты, объясняла знаменитой немецкой канцлерше приметы своего первородства, я уже разговаривал со своей двенадцатилетней дочкой. Моя умница сама позвонила мне буквально за секунду до того, как в нашем служебном таунхаусе, общежитии квартирного типа, я собрался на допотопном телефонном аппарате набрать номер своего домашнего, в Sunny Pine, телефона.
– Папа, я боюсь! Ты видел ТВ? – услышал я жалобный голос Энни.
У меня сжалось сердце и похолодел живот, словно к нему приложили подушку со льдом.
Но я не выдал себя.
– Don’t worry, dear! Не дрейфь, дорогая! – сказал я, форсируя свой голос деловым оптимизмом. – Я уже выезжаю! Послезавтра я буду дома. А где мама?
– Папа, ты не можешь быть тут послезавтра, с того побережья сюда три дня езды.
– Энни, тут всего две тысячи семьсот миль! Если по всей стране режим радиомолчания, то у полиции не работают ни радары, ни фоторегистраторы, и я могу ехать с любой скоростью. Понимаешь? А где мама?
– Мама на работе, я не могу дозвониться на ее мобильник…
– Это потому, что и там режим радиомолчания. Не беспокойся, она скоро приедет.
– Папа, ты видел, какая большая эта FHS? Они нас анни… аннигилируют? Я посмотрела в словаре, это ужасно!
– Спокойно, Энни. Вы же не в тридцатимильной зоне, а в ста милях от берега! Это раз. И второе: никакая она не большая, это просто оптика,
