я возможность не повторить судьбу матери. Нужны деньги. Мама, конечно, старается помочь, присылает немного, но хватает только на еду. Не помню уже, когда я в последний раз себе хоть что-то покупала. Так что, любые деньги для меня не лишние.
Говорят, правда, в таких местах часто обманывают, не платят и выгоняют. Но про этот клуб, вроде, хорошо отзывались.
Слышала, хозяин у них тут строгий. Я его ещё не видела ни разу, но Вика, официантка, обмолвилась, что он ну просто брутал и что все девчонки в клубе от него тащатся.
Брутал – не брутал, а мне лишний раз на глаза хозяину показываться не охота. Пришла, тихо прибралась и все.
Сегодня – мой второй рабочий день, вернее, вторая ночь. Тяжело, конечно, с непривычки, но что делать, деньги нужны. Глаза слипаются, а с утра еще на пару идти. Девчонки в общаге так и не дали поспать днем, перед сменой.
Клуб давно опустел. Последний официант ушел ещё полчаса назад. Чтобы не заснуть засунула в уши наушники.
Задумалась о своем. Одно неловкое движение и стакан выскользнул из пальцев. Звон разбившегося стекла эхом пролетел по опустевшему клубу.
Хорошо, что никого нет. Надо быстрее убрать, а то платить заставят, а я ещё ничего и не заработала.
Нагнулась за осколками, слышу сзади шаги…
Обернулась и вздрогнула – в дверном проеме мужчина. Высокий, большой такой. Свет едва просачивается из-за его спины.
У меня от испуга дыхание перехватило. Ничего не могу: ни сказать, ни крикнуть.
Как он здесь оказался? И кто это вообще?
– Привет, сладенькая. Ты мне сразу понравилась – сзади, – усмехаясь, говорит он и на меня идёт.
– Что вам от меня нужно? – говорю испуганно и пячусь назад.
А он надвигается. Причём лица его я не вижу – блеклый свет падает со спины.
Жуть. Страшно. Руки холодеют. Коленки трясутся.
– Что может быть нужно мужику от такой чудной девочки, как ты? Конечно, засунуть свой член тебе между ножек.
Я немею. Кричать бесполезно, никого нет, да и не могу. В горле как будто комок застрял. Уперлась в стол. Дальше отступать некуда.
А мужик совсем близко. Протянул руку, спокойненько так взял из моих рук острый осколок и кинул его в сторону. Осколок звякнул, я вздрогнула. А пальцы этого здорового мужика коснулись моей щеки.
– Ты хорошенькая. Не только сзади, – не вижу, но чувствую его ухмылку.
– Уходите, а то я сейчас закричу, – делаю я отчаянную попытку остановить его.
Но ему, похоже, все равно.
– Кричи, тут всё закрыто и никого нет. Только ты и я, одинокие и такие голодные. Я так точно голодный.
– Уберите руки, – отмахнулась я, когда он провел пальцами по моей груди.
Тонкая ткань летнего платья ничуть не защищала от теплоты мужских рук, впервые прикоснувшихся к моей груди.
А еще где-то внизу живота почувствовала какое-то новое, незнакомое мне ощущение. И соски напряглись.
Это на него такая реакция?
– О, да тут тоже всё в порядке, – не обращая внимания на моё сопротивление, он обхватил мою грудь пальцами, нащупал сосок и немного сдавил его, только усилив мои ощущения.
– Отстаньте, – хотела толкнуть его я, но в следующее мгновенье он схватил меня за талию, резко повернул к себе задом и наклонил над столом. Широкая ладонь накрыла мой рот.
И тут же я с ужасом поняла, что его пальцы на внутренней стороне моего бедра, двигаются вверх. Я напряглась.
– Расслабься, – его дыхание опалило ухо, а зубы прикусили мочку.
Потом его пальцы скользнули туда, куда ещё ни одна мужская рука не проникала.
Я ойкнула и притихла. Изучая свои новые ощущения от смелых прикосновений. Его напор действовал, как гипноз. А уверенные движения парализовали меня.
А потом он коснулся там и глухой стон вырвался из моей груди. Не крик, а именно стон. Как так? Тело потребовало продолжения, тогда как разум кричал: «Спасайся!»
До этого момента про секс я знала только из фильмов. Да, соседки в общаге не стеснялись хвастаться своими похождениями.
И вот теперь стою, нагнутая, под мужиком, а между ног у меня его пальцы. И не могу сказать, что мне это совсем уж не нравится.
Как такое вообще может быть?
Попробовала вырваться – без вариантов. Не могу сделать ни одного движения, чтобы освободиться. Он придавил меня к столу так, что не двинуться.
И тут я почувствовала, как что-то твердое
