на разумных основаниях…
Мама. Сейчас она была дома, выглаживала папины рубашки с оголтелым упорством.
Он продолжал, но я перестала его слушать. Я вспоминала «сахарные споры» и думала: «Бог ты мой и ангелы небесные. Неужели это все из-за идиотского сахара?»
– Но она не может. Неважно – ты мой отец…
– Она ясно дала понять, что будет делать все, что захочет.
Мне стало настолько тошно, что я даже не смогла доесть свой пломбир. Я возненавидела мать так, что это было почти невыносимо. Я возненавидела ее упертость и бережливость. Была сыта по горло бесконечными дешевыми аналогами, ее «заменами» в оригинальных рецептах: маргарин вместо масла, субпродукты вместо говядины. Мама вместо папы. Да как она может вычеркнуть отца из моей жизни?
Когда папа получил ответ, он сел в свою бежевую «Тойоту» и направился на север, прямиком в Белфаст. Кажется, мы полдня ехали по бескрайним зеленым лугам, от которых меня страшно мутило. Я рассматривала тени от облаков. Я считала радуги.
Повзрослев, я с шоком осознала, что та поездка не могла занять больше часа.
Я часто вспоминала об этом, пытаясь воспроизвести события. Как это так получилось: вот мы с папой на ярмарке, мое платье все еще испачкано шоколадным соусом от мороженого, а в следующую минуту я уже изучаю потрепанную карту в его машине? Когда папа слушал трансляцию ирландского чемпионата по гольфу, я держала руль.
Он один раз потерял самообладание из-за другого водителя, и я сочувственно покачала головой.
– Твою мать, ты едешь или паркуешься?
Я улыбнулась, и он извинился за ругань.
– Ничего страшного, – сказала я.
– Ничего ведь, правда? Ты же не какой-то безмозглый попугай, который все повторяет. Тебе нужно изучать язык во всем его разнообразии. Ругань помогает выпустить пар. И успокоиться.
Даже когда мы садились на паром, который должен был проплыть через пористое бетонное сооружение, которое в середине 80-х служило границей между Ирландией и британским островом Мэн, меня не оставляло странное ощущение забытья, оставшееся после ярмарки. Метафорически выражаясь, ноги уже зафиксированы металлическим креплением, вагонетка тронулась. Теперь мне оставалось либо поднять руки и кричать от восторга, либо блевать. В любом случае, отступать было поздно.
Все это казалось абсолютно спонтанным. У меня и мысли не было, что дело обстоит несколько иначе, пока папа не передал наши паспорта сотруднику иммиграционной службы. Тот не поставил штамп, а отдал обратно, хитро улыбнувшись и подмигнув.
Мы оказались на острове только ночью. Отец припарковал машину на обочине и повел меня пешком по узкой извилистой тропинке к скалам, где обычно сидели рыбаки. В тенистой роще стоял коттедж, и его окна почти полностью скрывал разросшийся папоротник. Вдалеке мы увидели лучик света, а потом и фигуру, держащую фонарик.
– Это, должно быть, хозяйка, – сказал отец.
Опустив
