, городок, страна, национальность и в конце концов целая эпоха. К этому, столь неблагодарному отношению их подталкивали разнообразные причины, перечислять которые не имеет смысла ведь объединяло их одно – недовольство собственной личностью. Провинциальный лежебока надеется, что в столице станет большим человеком, мигрант же верит, что чужая земля окажется приветливей родины, а выходец из далеких дебрей Нигерии считает, что родись он с иным цветом кожи всё было бы иначе. Такой тип людей по большей своей части безобиден, ведь в своих неудачах обвиняют они не других людей, а обстоятельства и время. Да, именно время Адриана винила в том, что оно не распорядилось "дать ей жизнь" раньше. Нет, раньше ни на день, ни на год и не на десятилетие – на целые века! Понять столь странное желание нетрудно, девушка с раннего возраста росла на трудах писателей и поэтов викторианской эпохи, знакомым многим из нас лишь из школьной литературы и тем немногим произведениям, которые нынче модно читать. И если по обыкновению люди, закрыв подобные книги, оставляли или не оставляли в своей душе частичку истории героев, то Адриана сохраняла непременно окружающие пейзажи, дома, атмосферу, быт, манеру поведений и жизненные стремления.
Неправильным было бы сказать, что выбор литературы единственная причина. В самой девушке, выросшей в семье консерваторов, было нечто такое, что возникает при столкновении поколений, их взглядов и моралей. Если мы поставим родителей на одну часть каньона, а прогрессивных детей на другую, то результат раскола, та самая бурлящая под их ногами река поглотит тех, кто хоть немного колеблется. В этой реке уже давно потонула девушка, но даже сидя на самом ее дне она не переставала задаваться: "А что есть истина?", ведь как нам твердит литература истина есть всегда, и она то неоспорима. Но, будем честны, проблема потонувших в пучине реки раздора одна – они слишком много думают. Истина для каждого своя, и тот, кто это понял сейчас наслаждается жизнью на своей стороне каньона.
Оставим философию для более опытных личностей и вернемся на левый Эшампле, точнее на последний этаж старинного дома, в личной библиотеке которого сидит наша героиня. Как уже было сказано, оказавшись в ситуации, когда реальность не удовлетворяет и порой угнетает, она всецело придавалась мечтам. Нет, назовем их не мечтами, а, как говорила Луиза Мей Олкотт – воздушными замками. Так вот, по спиральным, словно ватным лестницам, именно такого замка ежедневно взбиралась Адриана, открывая лёгким движением руки громадные витражные двери своих ожиданий. В её "королевстве", обросшим вьющими плющом и покрытым чайными розами, царило умиротворение, гармония и.... простое семейное счастье. В наше время отнюдь не этим заполняют свои воздушные замки молодые 22- летние девушки, но разъяснить и эту странность Адрианы сможет снова читаемая ею литература. Как удивительно, сколько влияния на наши мысли и поступки оказывают эти "трупики деревьев"! В конце каждой прочитанной девушкой книги непременно была крепкая семья в большом доме. Такое наблюдается обычно в романах, и вы будет правы, если предполагали что именно ими она и зачитывалась.
Как-то раз заботливая тетя даже намекнула родителям, мол ненормально девочке с раннего возраста постоянно читать об амурных чувствах. Были разборки, многочисленные нотации и попытки заинтересовать ребёнка иным жанром, но всё тщетно, в конечном итоге Адриана опять доставала излюбленные книги из предпоследней полки в шкафу.
Как и в далеком детстве, так и сейчас взобраться на эти самые полки громадного шкафа, находящегося в личной библиотеке Кастильо, помогала шаткая деревянная лестница на рельсах, которую, если оттолкнуть ступней, ударяло со звуком об стенку. После, с выбранной книгой, девушкой усаживалась на полукруглый диван с бирюзовой обивкой у широких полукруглых окон. Этот ритуал, вызывавший раздражение родителей, совершала и десятилетняя Адриана, узнав в один ужасный день, что её "краш" предпочел ей лучшую подругу, и в восемнадцать лет, когда никто не пришёл на её день рождение, и теперь, в двадцать с лишним, после трудного дня.
"Граф Монте-Кристо" мирно лежал на её коленях, когда девушка, задумавшись о своём, глядела в окно. На улицах уже зажглись сотни огней, а мысли Адрианы были поглощены необузданной Каталонией девятнадцатого века и героями, которые с молоком матери перенимали патриотизм и отвагу, умирая с достоинством и честью, пронесенных сквозь всю свою жизнь. Одним словом, её занимали совсем не те люди, заполнившие собой сейчас левый Эшампле– испанский Манхэттен. Она смотрела на эти лица, лениво расхаживающие мимо дорогих бутиков, клубов, баров и люксовых ресторанов так, как смотрит тонущий на человека у берега. Их не мучили те же мысли, что её, ведь это было их время, повсюду пропагандировались и поощрялись их взгляды, а не её – старушечьи и старомодные. В какие-то моменты своей жизни Адриана была готова принять и их позицию, если бы её внутренняя мораль не восставала против, и тогда снова всё начиналась по новой, и она заново падала в реку раскола. Возможно её проблемой было и то, что она искала между двумя каньонами шаткий мостик, которого просто не существовало.
" Мы подобно пустым сосудам, становимся тем чем себя заполняем" – сказал один философ и был прав. Если говорить об Адриане с такой
