Сова-Совушка.
– Это наистрашнейний волк Утюжок.
Волчонок поклонился.
– Это наиумнейшая белочка Зоя, наитишайшая лисичка Тонечка, непредсказуемый зайчик Толик и медведь.
Он ткнул в себя лапкой.
– Самый грамотный, – поправили его друзья.
Медвежонок Ганс чуть покраснел. Все замолчали. Никто им не ответил.
– А идем мы искать друга, слоненка по имени Тиглу, – продолжал медвежонок, – он, кстати, здесь не пробегал?
Тишина.
– И не могли бы Вы все-таки представиться. Это было бы прилично, – отметил медвежонок Ганс.
– Стойте, где стоите! – продолжал угрожать голос. – Я должен подумать.
– Подумать – это всегда хорошо, – отозвалась белочка Зоя, – я тоже очень люблю думать, можем думать вместе.
– Не надо, – отрезал голос, – не надо думать со мной параллельно, это вмешательство в частные владения моей индивидуальности! Попрошу соблюдать дистанцию!
– Параллельно?! Индивидуальность?! – искренне обрадовалась Сова.
Ей откуда-то (может быть, из прошлой жизни) были знакомы эти слова. Правда, она не была уверена, что понимает их значения, но это было и не важно.
– Да, действительно, давайте, соблюдем дистанцию, – прошептала она.
Сова повторяла и повторяла про себя слова «параллельно» и «индивидуальность» и все пыталась вспомнить, откуда же их знает.
– И все-таки, – не унимался медвежонок Ганс, – хотелось бы толику уважения.
Как только он сказал «толику», зайчик Толик вздрогнул и уронил свой рюкзак. Оттуда с грохотом выпали предметы, которые он вчера старательно запихивал для путешествия. Среди прочего, выкатилась и тяжелая старинная лупа, передававшаяся в семье зайцев по наследству.
К слову сказать, поскольку никто в семействе зайцев не знал, зачем им лупа, они не стали сильно сопротивляться, когда Толик положил в рюкзак и ее. Есть предположение, что семья даже обрадовалась, так как теперь этот тяжелый и непонятный предмет больше не терзал их воображение своей невостребованностью.
Лупа выпала, медвежонок подобрал ее. Зайчик Толик нервно запихивал выпавшие предметы обратно и бубнил – «простите, простите, как я неловок», но никто его не слушал, все смотрели на Ганса.
А медвежонок Ганс выставил лупу перед собой и что-то подробно в ней разглядывал. Остальные герои подошли поближе и тоже всмотрелись.
Из-под лупы на них свирепо уставились круглые черные глаза; большие длинные усы недвусмысленно грозили незнакомцам возможными военными действиями и напоминали о нарушенном частном пространстве, но это никого не пугало, наоборот, завораживало настолько, что все, не отрываясь, как на священный танец, смотрели на эти вращения усами и глазами.
– Вы…?! – начал было медвежонок.
– Я – страж лугов и страж полей, священный воин Муравей! – перебил его голос из-под
