мир со своими стандартами и своими великими людьми, мир, никогда не бывший вторым потому, что никогда не осознавал себя вторым, а теперь я посмотрел на него снова, уже глазами Дэйзи. Всегда печально смотреть новым взглядом на то, на поправку чего ты потратил столько собственных усилий.
Они прибыли уже в сумерках и, когда мы пробирались с ними между сверкающих сотен гостей, голос Дэйзи исполнял журчащее соло в ее горле.
– Я в таком восторге от всего этого, – прошептала она. – Если ты захочешь поцеловать меня в какой-то момент на этом вечере, Ник, просто дай мне знать, и я буду рада устроить это для тебя. Просто произнеси мое имя. Или передай зеленую карточку. Я выдаю зеленые…
– Посмотри вокруг, – предложил Гэтсби.
– Я смотрю. Здесь так чудесно…
– Ты здесь увидишь лица многих людей, о которых слышала.
Надменный взгляд Тома прошелся по толпе.
– Мы не очень часто ходим по вечеринкам, – сказал он. – Должен сказать, что здесь я не вижу ни одной знакомой души.
– Может, тебе знакома вон та леди, – Гэтсби указал на яркую прямо-таки орхидею, а не женщину, которая сидела в торжественной позе под белой сливой. Том с Дэйзи пристально посмотрели в ее сторону с тем ощущением чего-то нереального, которое сопровождает узнавание призрачной, виданной раньше только в кино, знаменитости.
– Она мила, – сказала Дэйзи.
– Тот, который склонился над ней, – ее продюсер.
Он с важным видом водил их от одной группы к другой.
– Миссис Бьюкенен… и мистер Бьюкенен… – и после небольшой паузы прибавлял: «игрок в поло».
– О, не-ет! – сразу возражал Том. – Только не я!
Но, очевидно, то, как это звучало, нравилось Гэтсби, так как Том оставался в его устах «игроком в поло» весь остаток вечера.
– Я никогда не видела еще столько знаменитостей! – воскликнула Дэйзи. – Мне понравился вон тот человек – как его зовут? – ну, тот, у которого нос синий.
Гэтсби узнал его и сказал, что это мелкий продюсер. – Да? Странно, а он мне почему-то понравился.
– Я бы предпочел все же не быть игроком в поло, – сказал Том весело. – Я предпочел бы наблюдать за всеми этими знаменитостями в… в безвестности.
Дэйзи и Гэтсби танцевали. Помню, я был удивлен его грациозным, консервативным фокстротом – до того я никогда еще не видел, как он танцует. Потом они медленно прогулялись до моего дома и просидели полчаса на крыльце, а я все это время по ее просьбе дежурил в саду. – А ты останься здесь… ну, там, на случай пожара или наводнения, – объяснила она, – или любого другого вмешательства Бога.
Том появился из своей безвестности, когда мы уже садились за стол ужинать вместе.
– Вы не возражаете, если я поужинаю с некоторыми вон там? – сказал он. – Там какой-то парень откалывает какие-то шутки.
– Конечно, иди, – ответила Дэйзи радостно. – И на
